Вторая встреча между Робертом Кеннеди и Добрыниным состоялась в тот же самый день, но уже вечером. До четверти восьмого от Никиты Хрущева не поступало никакого ответа, и атмосфера была раскалена до предела. Президент Джон Кеннеди вновь поручил своему брату Роберту поговорить с советским послом Анатолием Добрыниным. На этот раз встреча состоялась в Министерстве юстиции, Роберт Кеннеди вызвал советского посла в свой кабинет. Здесь Роберт Кеннеди уже сменил интонацию с просящей на требовательную и жестко заявил послу:
— Мы должны получить заверение, что не позже завтрашнего дня ракетные базы начнут демонтироваться. Москва должна наконец понять, что если эти базы не снесет она, то это сделаем мы сами.
Со своей стороны Добрынин, действуя в соответствии с последним письмом Хрущева, направленным Кеннеди, настаивал, чтобы США согласились в обмен на вывоз советских ракет с Кубы убрать американские ракеты «Юпитер» из Турции. Доводы посла, исходившие из принципа равной безопасности, были весьма убедительными. Роберт Кеннеди после консультации по телефону с Белым домом заявил, что президент Кеннеди согласен с этим при условии, что, во-первых «Юпитеры» будут убраны через три-пять месяцев после вывоза советских ракет с Кубы и, во-вторых, эта договоренность будет храниться в строгой тайне, и ее не включат в официальный текст соглашения о ликвидации Карибского кризиса. Роберт Кеннеди объяснил это сложной обстановкой в США и необходимостью проведения соответствующих переговоров с Турцией и другими членами НАТО.
Роберт писал: «Мы встретились с Добрыниным в моем кабинете. И я ему сказал, что мы обнаружили, что по нашим самолетам, летающим над Кубой, ведется огонь и один из пилотов, работавший на самолете-разведчике У-2, погиб. Я сказал Добрынину, что это очень серьезный поворот событий, ведь наши пилотируемые самолеты не имели оружия, а по ним стреляют. Нам придется принять определенные меры. Наши военные настаивают, что и мы должны стрелять в ответ». Добрынин возразил, что кубинцы протестуют против нарушения американскими самолетами-разведчиками их воздушного пространства. Я ответил, что если бы мы не нарушали их воздушное пространство, то мы все еще верили бы словам Хрущева о том, что советских ракет на Кубе не существует. Ведь лидер Советов Хрущев ввел нас в заблуждение, тайно разместив на Кубе ракетные базы и утверждая в публичных заявлениях, что этого никогда не будет сделано. И я сказал, что эти базы должны быть немедленно демонтированы, а в противном случае это сделаем мы.
Тогда Добрынин спросил, в чем суть нашего предложения. Я ответил, что только что в американское посольство в Москве было направлено для Хрущева письмо, в котором говорится, что все ракетные базы на Кубе должны быть немедленно демонтированы. А если Куба и Кастро прекратят свою подрывную деятельность в странах Центральной и Латинской Америки, то и мы согласимся соблюдать мир в Карибском регионе. И не допустим вооруженного вторжения с американской земли.
Тогда Добрынин спросил меня, а что я думаю о предложении Хрущева о выводе ракет из Турции? Я ответил, что такая сделка невозможна, поскольку в этом случае все решает только НАТО (Роберт Кеннеди действительно был против схемы «Турция — Куба», это была его личная позиция, он настаивал, чтобы Хрущев вывел ракеты с Кубы без всяких «турецких» условий, и президент Джон Кеннеди резко критиковал своего брата за излишнюю жесткость и стратегическую недальновидность. — Прим. А.Г.). Я сказал, что вряд ли НАТО сейчас пойдет на такой шаг. Но важно другое, прекращение работ по монтажу ракет. Я просил Добрынина связаться как можно скорее с Хрущевым и получить от него заверения в отношении демонтажа советских ракетных баз на Кубе».
Поздним вечером Роберт Кеннеди еще встретился с советником советского посольства Георгием Большаковым, через которого главы СССР и США иногда обменивались конфиденциальными письмами. В этой беседе Роберт Кеннеди повторил Большакову то же самое, что сказал и Добрынину. При этом он подчеркнул, что если в ближайшие сутки не поступит положительного ответа из Москвы, то президенту будет невозможно сдержать военный конфликт и решить возникший кризис мирным путем и тем самым избежать гибели тысяч людей — американских, советских и кубинских граждан.
Когда Роберт Кеннеди после очередной встречи с советским послом Добрыниным вернулся в Белый дом, президент Кеннеди в это время ужинал со своим близким помощником Дэйвом Пауэрсом. В своих мемуарах Пауэрс вспоминал, что Роберт Кеннеди пессимистично оценил встречу с Добрыниным. Пауэрс ел очень быстро, и, глядя на это, Кеннеди сказал «Боже, Дэйв, ты ешь моего цыпленка и пьешь мое вино так, как будет это твоя последняя еда в жизни». На что Пауэрс серьезно ответил: «Бобби только что сказал такое, что я так и решил — что это и есть моя последняя еда».
Разведка и журналистика — «разруливают» кризис
В дни эпицентра Карибского кризиса интересы политики, разведки и журналистики неожиданно пересеклись.
Из книги Н.С. Леонова «Лихолетье».
«Разведчик — лицо неофициальное, не мелькающее на политических трибунах и перед телекамерами, но выполняющее тяжелейшую, не заметную невооруженным глазом работу, связанную с риском для жизни, требующую огромной выдержки и воли, аналитического ума и, главное, высоких моральных качеств, работу, крайне необходимую государству, интересы которого он представляет, лишь иногда появляясь на публике то под скромным прикрытием переводчика, то под прикрытием журналиста» (см. Н. Леонов. «Лихолетье». М., Алгоритм, 2005, с. 68).
Надо помнить, что за разведчиком в чужой стране не стоит никакая сила.
Он может лишь опираться на авторитет своего государства и своей идеологии, на свои личные знания, логику, волю и язык. Часто спрашивают, что движет действиями разведчиков и их помощников, деньги или убеждения, конечно же, для помощников, главным образом, важны убеждения, а что касается самих разведчиков, то, безусловно и исключительно, только убеждения. За деньги работали некоторые источники, и очень даже неплохо. Но следует помнить, что за деньги можно купить очень даже красивую шлюху, а любовь за деньги не купишь!
Разведчик — это государственное достояние (см. Н.С. Леонов, «Лихолетье», стр. 89). Это человек, который в одиночку, без контроля, но и без понукания со стороны, без прессинга, но и без помощи пославшего его государства, решает поставленные перед ним задачи. Он должен быть верен, надежен, толков. Ошибаются те, кто думает, будто разведчики за рубежом получают какую-то особую высокую плату. Ничего подобного! Они получают только одну зарплату, которая соответствует их должности по прикрытию — зарплату переводчика или же корреспондента в газете, например. Когда я работал третьим секретарем посольства Мексики, то ни одного цента, положенного сверх цента такому, отнюдь не ведущему в дипломатической службе, специалисту, я не получал. Но зато если мой «чистокровный» коллега из МИДа уходил из рабочего кабинета строго по окончании рабочего дня, то для разведчика не существовало временных «от» и «до» и анализировать обстановку приходилось круглосуточно. Мы исходили даже из простой десятеричной системы, из каждых 100 первичных контактов, может быть, 10 интересных разработок, а из этого десятка может получиться всего одна хорошая вербовка. Так мы работали в Мексике месяцы за месяцами. Поле для работы было немалое: много американской молодежи, учащейся в Мексике, многочисленный журналистский корпус, представители американских фирм, немало эмигрантов из США, переехавших жить в Мексику, ветераны ФБР, вышедшие в отставку. Так, на работе месяц летел за месяцем. Работа разведчика лучше всего выражена в словах поэта Маяковского: «В грамм добыча — в год труды».
