Ну, меня он тоже не радует. Он договорился с пиратами, что они помогут ему меня свергнуть. Едва ли мы с ним в ближайшее время сможем вместе мирно попить чаю. Собрав последние силы, я сказал:
– Не важно, что будет. Вот увидишь, пираты не нарушат данную мне клятву. Если будет война, они встанут на мою сторону.
– Ты наш король, – подтвердил Эрик.
Я кивнул, затем сказал Родену:
– Пора ехать. Я хочу домой.
40
Поездка в Либет показалась мне упражнением в искусстве пытки. Роден правил повозкой, запряженной его и моей лошадью, а я кричал, что он нарочно скачет по кочкам и рытвинам. Он сказал, что едет как можно быстрее, но одно другого не исключало. Я ругался на него, пока Финк не сказал, что он теперь знает слова, незнакомые даже пиратам. Я велел ему замолчать и дать мне отдохнуть. Вскоре меня начало трясти. Финк накрыл меня несколькими одеялами, но это не помогало, потому что холод был не снаружи. Он был во мне, как будто ледяная вода струилась по моим жилам. К горлу подступала тошнота, голова кружилась, и, когда я закрывал глаза, становилось только хуже. Финка я видел, как в сгущающемся тумане, он таял в нем, как фигуры людей во сне.
Была глубокая ночь, когда повозка наконец остановилась. Я понимал, что Роден что-то говорит мне, прижимает пальцы к моей шее, считая пульс, но когда я попытался объяснить, что мне нужно, он просто смотрел на меня, ничего не понимая.
Вскоре лицо Харлоу склонилось надо мной. Он выкрикивал своим людям какие-то приказы, потом меня подняли и понесли в дом. Я пытался поговорить с ним, но он велел молчать, сказав, что все будет хорошо. Это я уже понял. Не для того ли я и приходил к пиратам, чтобы все уладить? Но я так устал, что все, что делали и говорили вокруг, казалось мне лишенным всякого смысла.
Харлоу положил меня на кровать в комнате, которую я не узнал, и накрыл одеялами. Я отбросил их и продолжал отгонять каждого, кто подходил ко мне, пока не достал из рубашки то, что мне было нужно.
– Харлоу, – пробормотал я. Он подошел и сказал, что уже послал за врачом. Это не имело значения. Все равно ноги я уже не чувствовал. Все, что мне было нужно, – отдать ему карманные часы, которые я сжимал в руке. – Простите меня, – прошептал я. Я не знал, понял ли он меня или нет, но он убрал слипшиеся от пота волосы с моего лба и сказал, что мне надо поспать. На этот раз я подчинился.
Я проснулся от такой боли в ноге, что подскочил с диким криком. Рука моя потянулась за ножом, но его при мне не было. Поэтому я взбрыкнул здоровой ногой, оттолкнул кого-то, кто охнул и повалился назад.
Чьи-то руки уложили меня обратно, и где-то в комнате раздался голос Родена. Он сказал, что это просто врач лечит мою ногу и надо лежать спокойно. Я подумал, что это Родена я и толкнул. Если так, он заслужил это за то, что сделал со мной.
Боль немного ослабла, и меня отпустило. Мне пытались дать попить, но во рту у меня было так горячо, что я все выплюнул.
Я услышал, как кто-то назвал имя Имоджен. И тут я снова потерял сознание.
Когда я проснулся в следующий раз, то смог взглянуть на ситуацию уже более осмысленно. Шторы в комнате были задернуты, внутрь проникала лишь узкая полоса света. Я попытался перевернуться, но только зарычал от боли, а потом увидел лицо Имоджен. Оно излучало свет, так что я даже решил, будто это дьявол шутит со мной, а на самом деле ее здесь нет.
– Выпей это. – Она помогла мне приподнять голову так, чтобы я мог сделать глоток чая с медом, который и согрел и смягчил мое пересохшее горло. Я и не догадывался, что так хочу пить.
– Откуда ты взялась? – спросил я.
– Харлоу послал своего человека за мной и Моттом. Мы направлялись к пиратам, за тобой.
– Я же сказал тебе не возвращаться к пиратам.
– Да, но Мотту ты этого не говорил, а он просто вез с собой меня.
Я улыбнулся, хоть это оказалось и не просто.
– Ты начинаешь говорить, как я. И ничего хорошего в этом нет.
Вместо ответа Имоджен предложила мне еще попить. Я сделал глоток и спросил:
– Мы у Харлоу?
– Да. Он хочет видеть тебя, когда ты сможешь ясно говорить.
– Я помню, что была какая-то неразбериха, – сказал я. – Никто меня не понимал.
– У тебя был болевой шок. Врач удивился, что ты пережил эту дорогу.
– Я тоже. Роден отвратительный возница.
– Ему надо было спешить. Он знал, в какой ты опасности.
Дверь позади меня открылась, Имоджен подняла глаза и шагнула к тому, кто вошел. Подойдя к моей кровати, Харлоу поклонился. Имоджен предложила ему свой стул и сказала, что вернется через несколько минут.
Харлоу сел, мрачно улыбнулся мне и наклонился вперед, упершись ладонями в колени.
– Воры хотели кого-нибудь ограбить. – Мне было важно, чтобы он все понял прежде, чем заговорит. – Если бы я не привел их сюда…
– Они пошли бы в другое место и причинили кому-то настоящий вред. Я знаю. Мотт объяснил мне все, когда вы ушли.
– Мотт не знал. Я не говорил ему.
– Но он знает вас, и он все объяснил.
– Простите, Харлоу. Я напугал Нилу.
– Нила боялась за вас, а не за себя.
– Как она?
– Привыкает, но скучает по родителям.
– Простите меня за это. Я не знал про рейды.
Прочистив горло, Харлоу сказал:
– Не так давно я пытался поговорить с королем – вашим отцом. Он послал меня к первому регенту, мастеру Вельдерграту.
Внутри у меня похолодело. Вельдерграт вызывал у меня не меньшее отвращение, чем крысы, если считать, что он вообще от них отличался.
– Он перестал быть регентом месяц назад, – сказал я. – Но кто-то должен был принять вас. – Мне тяжело было спрашивать об этом, но мне обязательно нужно было услышать его ответ: – Мой отец знал о том, что здесь происходит?
Он нахмурился.
– Я не знаю. Мы писали ему письма, но не знаю, получал ли он их.
Впрочем, это уже не имело никакого значения. Я сомневался, что мой отец остановил бы Авению, если бы узнал. Я откинул голову на подушки. Через минуту я сказал:
– В тот день, когда я привез сюда Нилу, вы попросили меня остаться на ночь. Это было искреннее приглашение?
– Конечно, да.
– Из-за того, что я для нее сделал?
– Мне показалось, что вам нужно место, где можно остаться.
– А почему вы дали мне часы своего сына?
Он задумался, а потом ответил:
– Я не знал, почему ты связался с этими ворами, но знал, что ты не похож на них. Я надеялся, что часы помогут тебе не забыть обратного пути, может быть, не дадут тебе пропасть в их мире.
