Смирная поднялась, получив команду, и слегка встряхнула груз, чтобы он лег удобнее. Пришлось поддержать, а то бы запросто свалился. Ну ничего, лошадка у нее умная, и сейчас ее неспешный шаг даже полезен, решила Абала, привязывая безвольное тело со всех сторон.
Добавила наверх мешок с ценностями — вот идиот, золото несет, а еда отсутствует. Отерла трудовой пот и потянула Смирную за повод. Теперь можно и домой. Она всем докажет!
Три часа спустя она совсем уже не была уверена в правильности своего поступка. Вместо похвалы вокруг собралось все семейство. Если не считать перешептывающихся детей, наблюдали за прибытием в полном молчании, в котором читалось осуждение.
Общее мнение выразил старший из воинов Локум, откровенно кривясь:
— Зачем привезла?
— Нельзя бросать на смерть путника, — ответила она прочно затверженной мудростью.
— Чужак!
— Где в словах мудрости есть упоминание, что спасать надо только своих? — спросила Абала, подпустив в голос яду.
Локум никогда ей не нравился, как и она ему. Трогать он ее не трогал, но отношение чувствовала. Этот вечный взгляд, будто кислого наелся. Очень хотелось иногда дать по лбу. Нельзя. И не получится, и лезть к старшему — нарваться на побои и оскорбления. Он всегда призывал соблюдать традиции, как же не подколоть?
— А мозги для чего дадены? — брюзгливо спросил он.
— Кормить его еще, — сказал чей-то голос.
— Девчонка. Совсем не думает.
— Может, за ним погоня или еще что?
— Не наш!
— Вот цена его жизни! — гордо сказала Абала, выкладывая мощный козырь перед всеми в виде золотой маски. — И еще есть!
— Покажи! — попросили сзади.
— В руки дай!
В воздухе повисло всем знакомое: половина найденного принадлежит счастливцу, вторая — семье. Но это ничейный клад. А так всего по четверти. Остальное придется вернуть.
— Вот и подождала бы, пока помрет, — грубо заявил Локум.
— Вот в другой раз твоей смерти и подождет! — гневно заявила Старшая Мать. — Твоя тупая башка крепче камня. Чего удумал!
Воин что-то буркнул, но возражать не посмел.
— Нет, — в голос продолжала Старшая Мать для всех, — призывать запятнать честь! Ребенка! Нарушить кратовали — кодекс права нашего народа! Уйди, животное, с глаз долой!
Локум молча развернулся и, распихивая собравшихся, двинулся отсюда. Абала невольно поежилась. Конечно, приятно, что Старшая Мать за нее заступилась. Такое не столь часто случается. Обычно на мелкие склоки она внимания не обращает. Старенькая уже. Но ведь Локум потом на Абале непременно отыграется. Он такой. Злопамятный. И совсем не тупой. Найдет возможность придраться. Абсолютно правильную.
— Все, все, — объявила Старшая Мать. — Расходимся. Неужели дел нет? Вечером обсудим и всем покажем находки.
— И этого тоже? — ехидно крикнула Адзеле. Ей вечно больше всех надо. На молодых действует. Самая бойкая из своего поколения, а на лицо не очень. Вот и старается, внимание привлекает.
— Я тебя за него замуж отдам, если ума не наберешься, — пообещала Старшая Мать.
— Она уже молчит, — крикнули сразу несколько голосов со смехом.
— Молчите и идите! Сами разберемся. Шуша, Висби, Берзона, Руп, Гросс, — назвала она лучших магов. — И ты, — поманила стоящего в отдалении Дока. Раньше он на глаза не лез, прячась за спинами. — Я что-то чую, — сказала Старшая Мать негромко, — но не совсем ясно. Может, вы?
Маги поделились, внимательно изучая добычу. Двое вытряхнули все из мешка, положили оружие для изучения.
— Это бронза? — удивленно спросил Руп.
Меч в его руках пружинил и сгибался, да и цвет желто-золотистый.
— Есть такой рецепт старинный, — небрежно поставила его в известность Старшая Мама. — Растолченный аквамарин, еще кое-какие добавки в расплавленную бронзу. Ее потом можно закалять, тогда как обычная бронза закалке не поддается.
— А почему не используют?
— Железо дешевле.
— На вещах ничего нет, — после совещания твердо заявила Висби. — Старинные цацки, красивые, но пусто. Кровь недавняя, руки людские. Все. Можно пользоваться. А вот с ним… — Она с сомнением посмотрела на человека. — Есть след. Не вижу чего. Первый раз подобное.
Шуша походила на пару с Рупом, почти тыкаясь носом в человека, и они переглянулись.
— Не он, — уверенно сказал мужчина. — Что-то на нем.
Шуша показала пальцем на пояс:
— Дубинка.
Развернулась и, зашипев, влепила Абале жесткую оплеуху. С девочки слетела шапка, а на глаза невольно навернулись слезы.
— Девчонка! Дура! Куда смотрела!
С каждым выкриком очередная затрещина. Девочка терпела. Действительно могла привести в семью несчастье. Болезнь. Но ведь она проверяла! Истощение, голод. Все. Нет заразы! Оправдываться не имело смысла. Все равно слушать не станут.
— Не в целях защиты, а исключительно ради справедливости, — откашлявшись, подала голос самая рассудительная и спокойная из всей компании Висби, — я тоже не уловила. Смерть все заглушает. В крови он, что ли, купался? — Она наморщила нос брезгливо. — Все вонь Уносящего Душу забивает. Надеюсь, мои умения не ставятся под сомнения?
В воздухе повисло явное напряжение. Первая и вторая по рангу мерили друг друга взглядами ядовитых змей. Абала мысленно обратилась за помощью к Создателю Сущего. Ведь повторяется ситуация с Локумом! Кто бы ни победил, а она крайняя!
— Делом надо заниматься, — с нажимом сказала Старшая Мать. — Подойди! — приказала, обращаясь к Доку. — Возьми, — показала на засунутую за пояс человека дубинку.
Доку это не понравилось, Абала сразу учуяла, но возражать он не посмел. С невозмутимой мордой (уж различать выражение его лица она давно научилась) великовозрастный ученик поднял палку.
— Странно, — произнес он жестами, — с виду гладкая, а я чувствую резьбу.
— Нить от нее идет к человеку, — в глубокой задумчивости прошептала Шуша. — Нельзя забирать — они связаны. А оборвать…
— Обрезанная натянутая веревка может хлестнуть и по владельцу ножа, — понимающе сказала Старшая Мать. — Висби?
— Не надо пока делать резких движений. Пусть вернет назад.
— Берзона?
— Отдайте его Доку. Выживет — расспросим. А я покопаюсь в старых свитках. Что-то читала о такой вот маске.
— Руп?
— Девочка поступила правильно, — покачав головой, сказал тот, — но глупо. Чтобы в другой раз хорошо думала — пусть сама и занимается этим типом. Вытащит его с порога смерти — молодец.
«А нет — так пусть гнев черных сил на мою шею и обрушится, минуя остальную семью, — мысленно дополнила невысказанное Абала. — У, падальщик паршивый! Чего я тебе плохого сделала? Меня такому не учили! Гадина!»
