Видимо, это и есть псоголовые, с опаской подумал, внимательно изучая фигуру в дверях. Рост у хозяина, а кто он еще может быть, оказался заметно ниже среднего, но еще и пропорции тела какие-то странные. Очень длинные руки, короткие ноги и широкая грудь. А морда совсем на собачью не походила, в отличие от прозвания. Скорее на мартышку. Видел он таких, привезенных с юга. Понятно, та много меньше размер имеет, но такие же будто издевательски преувеличенные человеческие черты.
Слишком вытянутые вперед кости физиономии, широкий нос, оттопыренные уши, и весь шерстью покрыт. На нем не видно, вполне нормально одет в рубаху, в брюках и мягких сапогах, но где руки, лицо и шея открыты — сразу заметно: зарос сплошь. А вот красивый подбитый множеством заклепок ремень наверняка что-то должен был означать. Как и большая вышитая эмблема на груди.
Знает он такие фокусы — каждый цвет и фигура означают нечто важное. У горцев-людей тоже на рубахах вышивка четко определенная. За чужую и убить могут. А знаки эти понимающему подробно излагают происхождение и положение в роду. Натуральный герб по виду.
Во всяком случае, явно свободный, даром что принес котелок. Нож солидных размеров достаточно недвусмысленно об этом сообщал. Очень неприятного вида нож с изогнутым лезвием.
Конечно, лезвие лучше бы рассмотреть в обнаженном виде, а то очень уж характерный профиль у данного экземпляра в ножнах. Точно как извлеченные им из могилы. Наверняка заточка по внутренней грани. Это хорошо или плохо? Вещи у них. Скажут, у родственника спер. Да не, откуда. Не делают даже в горах из бронзы. Давно все железом пользуются.
Человек-мартышка поставил на стол посудину, извлек из кармана собственную ложку Блора и его же нож и кинул на стол. Приглашение достаточно явное. И оружие не боятся оставлять. И давать в руки тоже. Хороший признак.
— Спасибо, — сказал отчетливо.
Тип жутко оскалился, продемонстрировав неприятные клыки величиной с мизинец, и кивнул. Такими, пожалуй, и волка покусать удастся. Если нарвешься без оружия. О! Мрак. Да это же ребенок! Точно-точно. Поэтому маленький. Совсем замечательно. Не камера. Кто же в нее дитятю пустит.
— А одежда моя где?
Он разразился самым натуральным собачьим лаем, навсегда объяснив Блору, откуда взялось название для этого народа. Хав-хав-хав — и жест вбок. На тот самый грубо сколоченный табурет. Действительно, каким местом думал. Под холщовой тканью все его одежки.
— Спасибо, — сказал вторично, на всякий случай, уже в спину. От него не убудет, а этот вроде понимает, хоть и гавкает. Рукой отмахнулся вполне знакомо. Ничего, мол. И опять пролаял нечто, показав на стол. Фраза совершенно не нуждалась в переводчике. Он произнес что-то вроде: «Давай, парень, жри».
Блор поспешно соскочил с кровати и принялся натягивать на себя знакомые вещи. Ко всему еще и постиранные. Сухие. Выходит, валялся он здесь добрые сутки как минимум. Но что странно, ничего не болит. Обмороженные пальцы нормально слушаются. Синяки, он покосился на бок, стали бледными. Может, больше, чем день? Он задумался. Не все вроде отшибло.
Сначала ощущение, что куда-то несут. Соображалка совсем не работает, но почему-то четкое впечатление, что руки волосатые. Качает, как на корабле. Поят, даже вроде подтирают. Похоже, что он делал под себя. Не очень-то приятное воспоминание. И запах знакомый. Поэтому и реакция такая слабая, что-то подсознательно запомнил.
Ведь с перепугу от такого зрелища, как псоголовый, можно и заикой стать. Внизу о них рассказывали страшилки. Он еще в детстве наслушался: «Не станешь слушаться — придет человекопес и заберет». Зачем — и так всем ясно. На котлеты пустит.
Ну, обрадовался всерьез, обнаружив под крышкой хорошо знакомую пшеничную кашу, щедро сдобренную жиром, и ту самую котлету. Не иначе кого уже пустили на мясо. Сейчас он бы с удовольствием слопал что угодно. Изголодаться всерьез не успел, но живот подтянуло, и при виде свежей пищи тот принялся исполнять музыкальные рулады.
Разрезал ножом котлету и озадаченно уставился на внутренность. Там все было забито какой-то зеленью, и на запах свежей. Котлетой данная вещь являлась разве с виду. Где они берут овощи поздней осенью высоко в горах?
Честно говоря, ногтей внутри он не ожидал увидеть: все-таки не очень верил в сказки. Его же потрошить не стали, а прочих людей во всей округе долго-долго искать придется. В земли псоголовых редко случайно забредают. Не любят они человеков. Насколько обоснованно — не ему судить, но разговоров он наслушался в дороге предостаточно. Правда, чем ближе к здешним местам, тем более странное отношение у людей. Боятся, но и уважают.
По наиболее распространенному мнению, здешние обитатели все еще не вышли из первобытного грубого состоянии. Нравы их находятся на степени полудикости. Жестокость, недоверчивость и мщение составляют преобладающий элемент в характере. Достаточно заблудиться и влезть без спроса в их земли, чтобы остаться без головы. И если псоголового обидели на одном конце хребта, недолго быть ограбленным на другом.
Они не различают правого и виноватого, а убивают всех людей подряд. И частенько крайне жестоко. Короче, держись подальше — целее будешь. Ну ему поздно дергаться. Пришел. На кол без разговоров не посадили, как об этом красочно живописуют на реке. Уже замечательно.
Вообще у диких народов, если накормили, убивать не принято. Закон гостеприимства, ага. Все общество откажется от не исполняющего обычаи. Даже вор и убийца, постучавший в дверь, становится неприкосновенным, и хозяин обязан его защищать. Вообще чушь… гм… собачья. Но ему в данном случае выгодная. Можно ли отнести псоголовых к дикарям? Вроде да, но они же не люди… Задачка…
Дверь распахнулась, и они вошли. Очередной псоголовый и совершенно нормальный с виду человек. На вид лет тридцать, крепко сложенный. Серые внимательные глаза, темные короткостриженые волосы, гладко выбрит и одет в том же стиле, что и посетители. Даже эмблема на груди присутствует. На горца не похож. Скорее южанин из столичных краев. Там давно все перемешались. Одно слово — имперцы.
Мартышка была женского пола. То есть не сказать, что с виду чем-то заметно отличалась от предыдущего экземпляра. Нет заметно меньшего роста или еще каких явных признаков. Грудь точно не выпирает. В штанах и полушубке поверх рубахи, но непонятно откуда пришла уверенность — самка.
Любой же отличит бабу, пусть и нарядись она в мужские портки. Черты лица, движения. Хм… лицо. Тут откровенная морда. Узенькие маленькие глазки, широкие, на манер толстой волосатой гусеницы, брови. И приплюснутый нос, нервно подергивающийся. Ну натурально обезьяна. А одели в людское для смеха.
— Хав, хав, — издала она звуки, приложив руку к сердцу. Ну к той стороне, где оно у человека находится.
— Будь свободным! — произнес человек с еле ощутимым акцентом. С юга. Не здешний.
— Э… и вам того же.
— Правильно, — одобрил тот, — это приветствие. Вроде нашего «здравствуй». Что в переводе означает пожелание здоровья.
