Правда, на морских судах частенько ходили натуральные ублюдки, не ценящие своей и чужой жизни и готовые пустить нож в ход при любой настоящей и мнимой обиде, но это совсем другое. Реальной вольницы в Длинном море давно не встретишь. Такой же труд, как и любой другой. Ремесленники.
Проходя мимо, он краем уха поймал фразу на морском жаргоне. Так и есть. Это не язык, а смесь кучи разных наречий. В основе — имперский. Он удобен объясняться со всевозможными чиновниками, но хватает пока в мире самых разных языков. Пользуются морские люди при общении своим аналогом языка жестов.
А вот третья — пятеро разных людей из всех концов мира. Самый широкий спектр по происхождению. От виденного на улице узкоглазого — до еще одного не ужасно черного, однако все же странного для здешней земли цвета кожи. И трое промежуточных по внешнему виду. Не то помеси, не то заявились из очень дальних территорий. Причем одеты в здешние вещи, не вчера прибыли, а взгляды острые и оценивающие. И оружие у всех неплохое. Как бы не вторая линия бандитов. Эти в горы не ходят, прямо в поселке промышляют. Еще неизвестно, кто опаснее — те или другие.
У владельца трактира оказалось огромное мускулистое тело, темно-русые волосы, жесткое бесстрастное лицо. Ну для здешних компаний в самый раз. Вежливого толстяка с приятной улыбкой посетители вряд ли спокойно послушаются. Не те личности.
— Пива, — сказал Блор. — Настоящего, не здешней мочи. Знаю я, что горцы употребляют. Качественное пиво со свежей пеной должно удержать монету, не дав коснуться жидкости. Есть?
Кивок.
— Еще яичницу и рыбу. Баранину уже не могу спокойно видеть. Каши пшенной не надо. Ячменя тоже.
— Форель, кумжа, семга, камбала, жареный тунец, сушеная треска, толстолобик, сазан, судак, лещ, сом, чехонь, бычок, жерех, карась, окунь, красноперка, — не изменившись ничуть в лице, отбарабанил длинный список собеседник.
Он говорил тонким голосом, никак не вяжущимся с мощной фигурой.
— Картофель, морковь, горошек, маслины.
— Да, да! Камбалу и овощи на оливковом масле. Хочу! Яичницу тоже! И свежего хлеба!
Показал с ладони кольцо — мол, есть чем расплатиться.
Часть названий Блор слышал впервые в жизни и рисковать не хотел. Может, они дома просто называются иначе, но уж очень хотелось рыбы, и выяснять подробности не тянуло. Форель за все время он ел один раз, а так все баранину и баранину да козлятину. Причем второе от охоты. А свинью, что пару раз притаскивал Возмездие, приходилось после отдавать в семью. Самому оставалось на пару трапез, не больше.
Вежливость превыше всего. А псоголовые упорно трескали баранину во всех видах и не морщились. Хоть кур бы завели, право слово. Как у местных рога еще не выросли, удивительное дело.
— Копье старшего Арневида, — задумчиво произнес писклявый, — кольцо младшего.
— Я не успел спросить имен, — размышляя, не пора ли браться за оружие, ответил Блор. Вдруг нарвался на родственника. — Они очень быстро набегали, размахивая оружием. Да еще в большой компании. Пришлось успокоить.
— Сам?
— Этих — да. Остальных прикончили люди Зарко.
— Туда им и дорога, — все тем же писклявым голосом, без всякого признака гнева или радости, признал трактирщик. — Совсем житья в округе не стало. Уже собирались облаву устроить.
Он замолчал и, не дождавшись правильного поведения, молча протянул руку. Блор вложил в нее трофейное кольцо.
— Два «орла», — подразумевая серебряные монеты, вынес хозяин вердикт после внимательного изучения. Иногда их называли птичками за выбитое изображение, как «быком» — более крупную монету, эквивалентную пятнадцати «орлам». Всего в империале считали шестьдесят «орлов», но были еще двойной и большой, то есть в два и пять раз больше нормального. Такие монеты не столь часто встречались, а отличие от медного «ногтя» стоимостью в одну десятую «орла», постоянно присутствовавшего в мелких расчетах. — Четыре ногтя за обмен.
— Чего? — изумился Блор. — Три полновесных «орла», не меньше. И потом, не рассказывай мне про пошлину и правильный размен! Какие еще дополнительные траты!
— А послать в лавку меняльщика?
— Ближайшая в городе Кагерне, за двести лиг? — понимающе согласился парень.
— Гораздо ближе, в лавке. Откроется завтра. И возьмут ту же цену за размен на монеты. Нам запрещено. — Судя по голосу, он собирался рыдать.
— Взвесим, но без размена, а то уйду в лавку.
— Пиво бесплатно, — провозгласил хозяин и поставил на стойку огромную кружку, наполненную до краев из дальнего бочонка. Похоже, остальных поили совсем другим сортом. Правильно угадал. — Остальное позже. — И он выложил назад на стойку кольцо, возвращая.
— Э? — поразился Блор. Никогда не приходилось слышать о подобном поведении. Что в руки трактирщику попало, то пропало.
— Потом взвесим. Никуда не денешься, — и улыбнулся краем рта. Очень неприятная ухмылка. Опасная.
Пришлось отвалить и устроиться в стороне, прихлебывая свежее пиво в ожидании заказанной еды. Присутствующие обсуждали негромко свои дела, на него поглядывали, но не цеплялись. Не замеченный сначала в темном углу потрепанного вида типичный замученный тяжкой долей мужик, не обращая внимания на окружающую обстановку, хлебал уже третью кружку. В них на глаз помещалось не меньше пятой галлона. Куда в его костлявом теле влезало такое количество жидкости, было глубокой тайной.
Впервые за долгое время Блор почти расслабился, получив еще вожделенные яйца и рыбу, принесенные расторопным пареньком. А уж запах от недавно испеченного хлеба после многодневных сухарей, твердостью не уступающих окружающим гранитным скалам! Аж в животе забурчало, и он принялся с удовольствием поглощать поданные блюда. Вкусно, и с кусками не жмутся. Большие тарелки, и все рассчитано на аппетит Возмездия. Человеку не съесть легко и быстро. Хороший трактир. Качественный.
В результате так увлекся, что пропустил момент, когда в зал ввалилась довольная компания зеларни. Вид у них был донельзя странный. Блор привык к практически инвалидной команде, старательно берегущей силы. Лишь Скай и Зарко могли помогать ему всерьез, и то через силу. На одном самолюбии. А сейчас Жиран прыгал не хуже горного козла, — похоже, он еще не успел привыкнуть к здоровью и желал излить энергию и счастье на окружающих. Остальные щеголяли новенькими шрамами, совсем свежими и красными. Все возбужденные и довольные.
— Он заказал? — громогласно вскричал Зарко, показывая толстой ручищей на Блора и моргая спасенным глазом, окруженным со всех сторон изумительной сине-фиолетово-желтой расцветкой. Досталось ему нешуточно.
— Камбала, яичница, овощи, пиво, — меланхолически перечислил трактирщик.
— И нам того же! Всем!
— Пива побольше!
— Хороший нынче день!
— Отметим, робяты!
— Это боец, достойный стать членом рода! — громогласно провозгласил Зарко. — Все посмотрите на истинного воина! Настоящий мужчина должен сражаться, чтобы не забывать, кто он! Иначе слишком просто утратить право назваться защитником рода! Только в годину испытаний проявляется сущность человека.
