Она повесила голову. Мерзко было допускать мысль, что Хлодвиг предавался утехам с продажными девками.
– Мне ничего об этом неведомо, клянусь.
Симидар вздохнул и прижал к себе Анриетту.
– Прости, мое сердце, что огорчил тебя своими речами еще больше. И не тревожься за Элиссу. Мы найдем ее. А полуволк, что вновь предал тебя, ответит за преступления.
Глава 10
Щедрый грабитель, одна лошадь на двоих и пробуждение
Ворча, Майлз Патрик посильней укутался в плащ. Хотя причин мерзнуть и не было. Конечно, давно стояла осень. Септица была на исходе и близился второй осенний месяц – октиния. Но холода ведь еще не наступили. Дожди пока еще не лили с силой Вистиганского водопада. А он умудрился простудиться. Нос забит, усы в соплях. Дышать приходилось ртом, запахи пропали, он даже не чувствовал вкуса пищи. Проклятье! Впрочем, он бывал в местах, где оставалось лишь радоваться, что не чуешь запаха…
Майлз высморкался в сторону и ударил кобылу хлыстом по крупу.
– Давай поживей, кляча! – прогнусавил он сквозь рыжую бороду.
Патрик, которому было уже за сорок, промышлял сбором и продажей грибов, лесных орехов и ягод. Иногда собирал травку для знахарей, но то весной или летом. Сейчас его небольшая телега катила порожняком. Все собранное он продал еще утром и теперь снова двигался по узкой лесной дороге к одному ему ведомым местам. Трюфелей, прочих грибов, ягод да орехов было еще много. Конечно, лучше бы вернуться на хутор да полечиться как следует. Но впереди зима – надо запасаться. И монетами, и пищей. И, видно, сильно он увлекся этим делом, коль умудрился схватить простуду. Один раз ночевать пришлось в лесу. А еще раз он сильно промочил ноги и не переобулся. Проклятые сапоги совсем прохудились, а его кузен Неметт все никак не удосужится починить их. Хотя когда ж ему чинить сапоги Майлза, если тот все время пропадает в лесах?
Может, повернуть домой? Напиться подогретого вина, накушаться лука с чесноком, а потом полезть целоваться к женушке? Но Дора в ответ может запросто огреть котелком по голове. К тринадцатому все. Последний раз заполнит телегу, и – домой. На рынок не повезет. Пусть Дора все на зиму заготовит.
В думах Патрик почти не заметил, что телега вдруг сильно качнулась. Лесная дорога ухабистая, наверное, колесо в рытвину угодило…
– Мужик, продай лошадь.
Услыхав голос, Майлз вздрогнул и резко обернулся.
– Проклятье, ты кто такой?! – воскликнул он и чихнул, да так, что вся слизь осталась на широкой бороде. – Ах чтоб тебя!
Позади сидел темноволосый человек с седыми висками и небольшой щетиной. В руке он держал странный костяной нож.
– Уступи лошадь, я денег дам, – настаивал незнакомец.
Майлз одной рукой утер бороду, а другой выхватил висевший на поясе гладиус – короткий меч с широким лезвием. Клинок был весь в щербинах и с зеленоватым налетом. Налет говорил о том, что в сплаве преобладает медь.
– Поди прочь, бродяга!
Незнакомец уставился на оружие.
– Эй, приятель, а кто тебе дозволение дал меч носить?! Не по королевским законам это!
– Я тебе не приятель, ублюдок! И не грабителю про королевские законы говорить!
– Так я же монеты даю за лошадь!
– И что ты за разбойник, если платишь?!
– Просто я добрый!
– Проваливай, я тебе сказал!
Майлз дернулся в сторону незнакомца. Тот увернулся от гладиуса и, перехватив руку, попытался обезоружить Патрика. Однако Майлз ударил второй рукой и отпрянул от разбойника. Телега оказалась тесна для двоих. Оба рухнули на дорогу, а лошадь продолжила неторопливый путь.
Незнакомец вскочил на ноги раньше, все еще крепко сжимая костяной нож. Он одернул полы грязного плаща, задравшиеся на плечи. С гневным сопением поднялся и Патрик, раскачивая перед собой гладиусом.
– Неправильно меч держишь, – произнес разбойник.
– Какая разница, лишь бы тебя проткнуть, собака!
– Послушай, я все равно заберу лошадь. Продай мне ее, а то еще и жизни лишишься. Ну же, назови цену!
– Убью!
Майлз ринулся на разбойника. Он был в бешенстве: злость, накопившаяся за дни недуга, нашла себе выход. Разбойник с легкостью увернулся.
Незнакомец изучал, как Патрик держит оружие. Рука с гладиусом выпрямлена. Левое плечо, левая рука, левая нога – все позади. До чего же глуп этот селянин. Думает, для успеха достаточно вытянуть руку с мечом. В такой стойке меч быстро обернется против него же самого. Нужно опираться на левую ногу. Левую руку и плечо выставить вперед, даже если нет щита и наручей. У него же левая рука без толку болтается позади. А прямая правая не даст ему делать выпады, присовокупляя к их силе вес тела.
– Ну ты и вояка.
– Заткнись!
Патрик осторожно шагнул вперед, делая гладиусом широкие отмашки крест-накрест. Незнакомец устало вздохнул и заткнул нож за пояс. Патрик нерешительно, дюйм за дюймом приближался, продолжая нелепо размахивать оружием.
Теперь главное – точно оценить совокупную длину руки с мечом, чтобы держаться на должном расстоянии. Разбойник шагнул навстречу. Майлз испуганно отклонился назад и замахал еще чаще.
– Будешь так молотить по воздуху, бестолочь, рука совсем устанет.
– Заткнись!
Очередной взмах, от правого плеча к левому бедру. Есть мгновение, пока меч не пошел на возврат. Разбойник рванулся вперед. Одной рукой схватил Майлза за запястье и тут же стал выкручивать, заставляя ослабить хватку. Вторая рука с силой надавила на локтевой сустав Майлза. Туловище Патрика стало клониться вперед, и его лицо встретилось с коленом разбойника.
Патрик упал, гладиус был в руке грабителя. Подняться Майлз не успел. Кулак, сжимающий рукоять гладиуса, ударил его по голове. Прежде чем потерять сознание, Патрик успел лишь чихнуть.
– Да чтоб тебя, – поморщился разбойник и вытер забрызганный кулак об одежду поверженного.
Выпрямившись, он бросил взгляд на телегу. Та успела укатить на приличное расстояние.
– Опять ноша, – вздохнул бывший королевский десница сир Нэйрос Вэйлорд.
Он устало поглядел на лежащего в беспамятстве хозяина телеги, взвалил бедолагу на плечо и погнался за повозкой. Вскоре он ее настиг, хоть и с трудом: Патрик Майлз весил много. Гораздо больше принцессы, на плечах с которой опальный десница уже проделал немалый путь прочь от столицы. Забросив Патрика и гладиус в телегу, он какое-то время шел рядом, давал себе отдышаться. Затем остановил кобылу и принялся распрягать. Разобравшись с упряжью, Вэйлорд положил на грудь Патрика два золотых пегаса. Пусть порадуется, когда придет в себя.
Телега одиноко стояла на лесной дороге. С края торчали ноги в прохудившихся сапогах. Майлз храпел через открытый рот. К его груди опустилась рука и взяла одну из монет.
