Благо среди зрителей оказались люди из городской стражи, которые принялись объяснять, что угрозы нет. Иначе дикий страх привел бы к давке и жертвам.
Некоторое время хищник не оставлял тщетных попыток дотянуться до рядов, и успокоить переполошенных зрителей стражникам удавалось с большим трудом. Наконец тиранодракон обратил взор на горстку людей в противоположном конце арены. Наверху еды, конечно, больше. Но эта, похоже, доступнее.
Дракон опустил голову и зашагал в их сторону. Раненый снова закричал. Еще двое бросились к стене, отчаянно пытаясь вскарабкаться наверх. Один стоял неподвижно, бормоча что-то вроде молитвы. А тот, что нарушил клятву, данную принцу Леону, отбежал в сторону и распластался на песке, немного засыпав себя, словно пытался зарыться. Леон видел в пустыне, как подобным образом поступают жуки. Похоже, это имело смысл, ибо первым делом зверь кинулся на тех, кто больше двигался. На тех двух, которые штурмовали гладкую стену. На теле одного сомкнулись челюсти. Предсмертный крик, хруст костей…
Другой с воплем бросился бежать. Тиран даже дал ему время, судорожно глотая первого несчастного. Затем развернулся и в два огромных шага нагнал обреченного. Снова сомкнулись челюсти, и на песке остались два обрубка ног.
– Боги, неужели нельзя было просто отсечь им голову? – простонал Брекенридж.
– Представления с драконами приносят больше прибыли, – отозвался евнух.
Следующим был тот, что мучился с копьем в плече. Он не пытался бежать. Просто заслонился здоровой рукой и закричал. Зверь схватил его за подставленную руку и подбросил. Рука оторвалась, оставшись в пасти, а кричащий человек взлетел над почетной ложей. Градоначальник вздрогнул, когда несчастный ударился о парапет. Затихшее тело мгновение оставалось на краю, будто решая, куда упасть, и медленно перевалилось наружу. Упавший на песок труп тут же исчез в пасти дракона. Четвертый перестал молиться и со всех ног побежал к большим воротам. Они все еще были открыты, и в них он видел спасение. Толпа недовольно орала и забрасывала беглеца гнилыми плодами. Крохотные по сравнению с драконьими шаги человека не спасли от хищника. Тиран настиг его у ворот, схватил и стал, злобно рыча, мотать башкой, пока половина туловища не полетела прочь, орошая светлый песок кровью.
Остался один. Он так и лежал в песке, не смея шелохнуться.
Зрители неистово орали, взбудораженные кровавым зрелищем, и негодовали оттого, что дракон не видит жертвы. На бестолковое чудовище сыпались проклятия, в него даже бросали плоды. Зверь потоптался на месте и стал неторопливо возвращаться туда, где расправился с первыми тремя, то рыча на зрителей, то нюхая песок. Вот две ноги. Вот какие-то плоды с резким запахом. Он принюхивался и фыркал. Теперь люди стали швырять переспелые абрикосы, финики и апельсины в последнего человека.
Леон смотрел, сжимая зубы и кулаки. Жажда крови не оставила его. Наконец он поднялся, схватил со столика прафеция бронзовый кувшин с лимонной водой и бросил в клятвопреступника. Градоначальник испуганно смотрел на Леона и что-то тихо бормотал ниччару.
Принц попал точно в основание черепа. Остававшийся доселе неподвижным преступник вскрикнул, схватившись за голову, по которой заструилась кровь. И пеший дракон его заметил. Чудовище зашагало к последней жертве. Кровь заливала глаза и лицо обреченного, но он все же поднял голову и, устремив на Леона последний взгляд, что-то прокричал. Через мгновение огромные клинки зубов пронзили его грудь. Дракон дернул головой и швырнул тело об стену. Оно сползло, оставив на стене кровавый отпечаток. К всеобщему удивлению, человек вдруг приподнял руку; он, похоже, пытался ползти. Но вот на его спину опустилась огромная лапа. Все кончено.
Пока дракон доедал последнюю жертву, толпа в восторге кричала. Тиран стал бродить по арене, вынюхивая новое угощение.
Леон продолжал стоять у края, наблюдая за зверем. Вид расправы, на время утоливший в нем жажду крови, рождал теперь совсем иные чувства: отвращение и презрение к восторженно орущей толпе. И восхищение тем, как хватался за жизнь последний из казненных.
– Что он сказал перед смертью? – пробормотал принц. – Что он крикнул мне?
Кергелен развел руками и снова переплел пальцы.
– Мой господин, вы же понимаете, он кричал оскорбления и…
– Говори, раб. Говори как есть.
Евнух вздохнул.
– Будь ты проклят, – нехотя вымолвил он.
Пеший дракон вдруг повернулся и уставился в сторону ложи. Леон встретился с ним взглядом. И тиран, словно узнав того, кто лишил его свободы, раскрыл окровавленную пасть и заревел. Из решетки малых ворот вылетел арбалетный болт и вонзился дракону сбоку в брюхо. Зверь вздрогнул и обернулся в сторону обидчика. Сделал два шага к малым воротам, зашатался, промычал и упал, разметав песок. Представление закончилось.
Глава 14
Старый волк, молодой медведь и юная дева
Спешившись, он тяжело дышал – то ли из-за погони, то ли из-за переполнявшего его гнева.
– Готовься к смерти, волчий лорд, – прорычал молодой скифарийский князь Славнозар.
Вэйлорд пытался понять, что происходит. Он готов был увидеть латников лорда Тандервойса или самого́ молниеносного болвана. Да кого угодно, кто мог бы вступить в сговор с самозванцем Фэтчем. Но только не иноземного князя. Как так вышло, что в погоню отправился именно он? Чем могли прельстить заговорщики непреклонных скифариев? Как мыльный Эродин Тандервойс и восточные богатыри оказались на одной стороне?
Но на размышления времени не было вовсе. Славнозар всем видом давал понять, что намерен лишить Вэйлорда жизни. И помешать этому было весьма сложно. Скифарий отличался ростом и силой. Плечи шире, чем у Нэйроса, руки длиннее. Кроме того, Славнозар держал полутораручный меч, который был заметно крепче и длиннее гладиуса, что сжимал в руке Вэйлорд. Это означало, что скифарий может поразить Вэйлорда на таком расстоянии, на котором Нэй даже не дотянется до тела противника. И удар его будет сильнее. Вдобавок князь моложе, а значит, проворнее. Плохо дело. Но у молодости есть и оборотная сторона: неопытность и горячность. И у скифария на правом предплечье мокрая от крови повязка.
– Сколько же золота посулили тебе выродки, что твои глаза горят такой лютой ненавистью ко мне, человеку, который никогда не ходил войной в твои земли? – оскалился Вэйлорд и принял боевую стойку, выставив вперед гладиус.
– Придержи язык, собака! Все вы, ведроголовые…
Князь вдруг посмотрел на гладиус и расхохотался.
– Это что такое?! У меня на родине такими мясо из зубов выковыривают!
– Ну так и отправлялся бы на родину да жрал там мясо, а не за мной охотился.
– Для начала мой меч попробует на вкус твою подлую плоть!
Скифарий шагнул вперед.
Вэйлорд оценил, на каком расстоянии вражеское острие может его поразить, если Славнозар вытянет руку. Ближе его подпускать опасно, но и вечно пятиться нельзя. Пока князь сделал пару выпадов. Никакой спешки, никакой излишней горячности. Князь будто прощупывал десницу. Это скверно. Значит, грубых промахов от противника не дождешься. Он осторожен. Возможно, наслышан о том, как бьется на мечах Вэйлорд. Даже нелепый гладиус не заставил скифария поверить в легкую победу. И Вэйлорду не светило измотать противника, доведя до состояния, когда начинаешь делать одну ошибку за другой. Опальный десница сам был измотан. Он уже и забыл, когда в последний раз вдоволь спал и сытно ел. Вэйлорд свалится раньше, чем заноет запястье скифария. Да и рана на предплечье, похоже, никак не беспокоила князя. Проклятье! Что делать?
