– Дурная мысль, – мотнул головой Роберт. – На Потрошителе два мертвых латника городской стражи. Всего три года прошло. Узнают его – и делу конец.
Болтун поднял руку и постучал кулаком себя по груди.
– Хочешь пойти с Карлом? – спросил Олвин.
Галиган кивнул.
– Девкам с тобой скучно будет, как ты их без языка развеселишь, – хохотнул Лысая Гора.
– Да посети тебя тринадцатый, Карл! – вскипел Роберт. – Вас не в бордель посылают, а в гильдию алхимиков. Барка пусть вам все здесь расскажет.
– И пегасы им дай, – напомнил Олвин. – Для того деньги и нужны. Нам-то в горах они ни к чему.
– Ну а как мы узнаем, что алхимики продали нам настоящую драконью ртуть, а не мочу? – спросил Лысая Гора, и Болтун закивал в поддержку.
– Во-первых, не настоящую, а искусственную. Настоящая драконья ртуть только у истых драконов, – пояснил вестник. – Во-вторых, она не похожа не мочу. Это прозрачно-серебристая жидкость, чуть более густая, чем вино. А проба делается так. Надо залить золотую монету свинцом. Драконья ртуть уничтожает многое, но только не благородные металлы. Она растворит свинец и оставит золото чистым. Но не кидайте монету во всю ртуть – она испортится; отлейте немного. И еще. Нельзя, чтобы ртути коснулась даже крохотная капелька масла или жира. Иначе полыхнет так, что вы за мгновение сгорите до костей, а в придачу все остальное на сорок ярдов вокруг.
– Ого, – удивился Роберт.
Карл почесал гладкую макушку.
– Проклятье, что-то мне уже не нравится эта затея.
– Чего испугался-то? – усмехнулся Флориан. – Не суй жирные пальцы в драконью ртуть – и порядок.
– Да иди ты…
– Что ж, – заключил Роберт, – вижу, добровольцев хватает. Полагаю, что и по поводу выдачи монет возражений не будет?
Присутствующие закивали.
– Да будет так, – сказал лесной король.
* * *
Выступить было решено на следующий же день, при условии, что Роберту не станет хуже.
Остаток дня прошел в приготовлениях к дороге. Готовили лошадей, еду, одежду и, конечно, оружие. Золотую монету для пробы залили свинцом. Карл, Галиган Болтун и решивший присоединиться к ним Джон Мясник внимательно слушали наставления Барки Потрошителя о древнем городе Арпелия, отстроенном в Гретанских горах далекими предками.
А вечером лесному королю пустили кровь. Чтобы не наносить новых ран, Ментан чуть освежил рану на бедре и сливал кровь в глиняную чашу. Чаша наполнилась до краев. Бранившийся поначалу самыми крепкими словами Роберт под конец совсем побледнел и даже стал терять сознание. Это вызвало переполох, однако Ментан, хоть и с трудом, убедил соратников лесного короля, что первое кровопускание должно быть обильным. Нельзя было с уверенностью сказать, что клир упивается временной властью, но порой казалось, что ему нравится причинять Роберту страдания.
После того как клир щедро напоил лесного короля настойками, тот немного пришел в себя. Он все еще был бледен и слаб, но сознания уже не терял. А наутро почувствовал такую бодрость, что даже попытался встать на ноги и самостоятельно добраться до отхожего места. Однако тут же открылась вчерашняя рана. Пришлось снова довольствоваться ведром. Следующее кровопускание Ментан обещал через три дня, уже не такое обильное. А за ним будет еще одно, последнее. Это хоть немного, но успокоило Роберта.
– Ну что ж, желаю вам доброго пути и скорейшего возвращения, – произнес лесной король, когда все собрались у его постели. – Право же, сам бы пустился в странствие. Хоть в Арпелию, хоть к Цитадели Богов. Хороша лесная жизнь, но просится душа иной раз в путь. Однако… не могу оставить лесное братство.
– Ага, а еще ты ходить не можешь, – усмехнулся Карл.
– И это тоже, – вздохнул Роберт. – Ну, пусть Дюжина благоволит вам.
Вскоре шесть всадников отправились в путь. Через несколько часов они разделились. Карл, Галиган и Джон Мясник поехали на запад, в сторону Гретанских гор. А Олвин Тоот, Шон Арчер и Флориан двинули на север, к неприветливым горам Цитадели Богов, которая зубастой стеной отделяла мир людей от запретных земель.
Из-за страхов за Роберта после кровопускания и суматохи приготовлений никто не заметил, что клир Деранс Ментан не выкинул из чаши кровь лесного короля, а перелил ее в отдельную склянку…
Глава 19
Ярость и возмездие
Зрение сузилось настолько, что казалось, весь мир превратился в длинный коридор, где не разойдутся и два человека. Все, что было справа или слева, представляло собой то ли пустошь, то ли бездну. Бездна была и внутри. Бесконечная и всепоглощающая. И из бездны показывались горе и гнев, как акула выныривает из воды, чтобы сомкнуть челюсти на замешкавшемся альбатросе.
Весь мир – это каменная дорожка. А теперь весь мир – это ворота дворца. В голове Леона не оставалось места для вопроса, почему у дверей нет стражи. Ее просто нет. Есть цель. И цель эта за вратами. Руки толкнули их, и врата отворились. Большой зал. Тот самый, где был пир в честь прибытия послов в Тассирию. Боль усилилась: на пиру он впервые увидел прекрасные глаза Инары.
Никого. Горит несколько факелов. Он пересек пустой зал. Ступеньки, арка, поворот налево, поворот направо. Снова ступеньки. Длинный коридор. Здесь факелов куда больше. Мраморный пол в клетку. Оранжевые полотнища и лепнина на потолке. Так сейчас выглядел для него весь сущий мир. Ничего больше. Ни империи, ни Срединного моря, ни Гринвельда… Весь мир – не Чаша Первобога, а две стены, мраморный пол, факела, полотнища, потолок. И большая золоченая дверь. У нее – двое «безмолвных». Охранители императора. В руках – бирганы, мечи с двумя клинками. Что они подумали, увидев в столь поздний час посланника из северной страны?
Леон продолжал шагать, оценивая расстояние до «безмолвных». Подмечая, как они держат мечи. Руки наверняка устали. Все тело затекло. Стоят и мечтают о том часе, когда придет смена и они отправятся спать. А он – одержим жаждой крови…
Бирганы они держат так, что кончик верхнего клинка находится на уровне плеча. Значит, должно получиться. Хотя бы с одним стражником. Они все ближе. Десять шагов. Девять. Пять. Они уже чувствуют неладное. То, что посланник явился ночью, пару мгновений назад было для них лишь странностью. Но сейчас они видели его глаза…
Взмах руки – и дар Гибры рассек глотку первому стражнику. Выронив бирган, он схватился за горло, и между пальцев потекли струи крови. Рука Леона продолжала движение. Пока не опомнился второй…
Опомнился. Бирган пришел в движение. Стражник приподнял его и одновременно закрутил по кругу слева направо, мгновенно превратившись в смертоносную мельницу. Леон вовремя остановил руку. Иначе она, отсеченная по середину предплечья, упала бы сейчас на мраморный пол. Лезвие биргана рассекло воздух в полудюйме от дарственного клинка. Привычным приемом было бы пнуть стражника между ног, но крутящийся бирган отсек бы и ногу.
