Готесса тяжко вздохнула:
— Ладно, не расстраивайся. Помиритесь еще.
— Ага, как же, — скривилась я. — Ты не видела его две минуты назад. У Ктулху лицо попроще было!
— Ой, Ева, не выдумывай! — хмыкнула подруга. — Вы грызетесь через день, и ничего. К тому же открою маленький секрет: в каждой ссоре самое главное — последнее слово. Вот у вас оно каким было?
— «Хорошо», — мрачно ответила я.
— Отлично! — радостно воскликнула готесса. — Видишь? Все совсем не так плохо!
— Мм… — Я недобро покосилась в сторону коридора. — А то, что он мне потом дверь сломал, это ни о чем не говорит?
Нимфа была пятилетней гнедой кобылкой, которую я уже несколько лет пыталась укротить. Высокая, тонконогая, изящная: она была словно создана для конкура и самых сложных препятствий. Похоже, я оказалась одним из них. Нет, пока мы обе стояли на земле, Нимфа была самой добротой и послушанием. Она даже ходила за мною шаг в шаг, уткнувшись бархатным носом в плечо. Видимо, усыпляла бдительность. Потому что стоило мне забраться в седло: все! Кобылу становилось не узнать. Она начинала козлить по поводу и без, осаживаться на круп, в особо плачевных случаях — падать на бок. О том, что я сменила уже третью пару краг, потому что она вечно терлась боками о бортик манежа, я вообще молчу. Мы с Полиной перепробовали все: я была ласкова, как мама для мамонтенка, строга, как профессор Макгонагал к гриффиндорцам, аккуратна, как ежик в брачный период, — ничего не помогало. В результате Поля сдалась и решила брать настойчивостью. Почему-то моей: сама она прыгала на спокойном жеребчике, любила его безумно и демонстративно, обычно в моем присутствии, клялась, что никогда не променяет на другую лошадь.
В общем, убедить тренера, что мне очень дороги кости и я вполне могу обойтись без Кубка Большого Приза, которым она пыталась меня соблазнить, не удавалось. Приходилось крепиться и в очередной раз забираться в седло к Нимфе, которая была очень перспективной для спорта кобылкой и, как божилась Полина, где-то в глубине души вовсе не такой заразой, какой хотела казаться. Я не слишком верила, что когда-то смогу в этом убедиться, но и признавать собственное поражение не хотелось. Война, шедшая с переменным успехом, грозила затянуться…
— Опусти колено вниз! — орала Полина, сложив ладони рупором. — Выпрями спину! Руки вперед! Плечи назад! Шею не тяни!
Скажу честно: мне было бы куда удобнее ехать на Нимфе, упав ей на спину, обхватив за шею и крепко зажмурившись. Особенно сегодня: кобылка была в ударе, и три из пяти препятствий мы уже снесли, но стремительно приближались к абсолютному рекорду.
Неудивительно, что сползла я с нее мокрая до нитки. Дрожащими руками стянула шлем, молча вытерла лицо полотенцем и протянула кобыле сахар: дань за то, что разрешила слезть самостоятельно. Частенько наши занятия заканчивались моим эффектным полетом, к счастью, пока без травм. То ли я хорошо группировалась, то ли Нимфа удачно целилась, но кроме нервного потрясения, я никак не пострадала.
— У меня для тебя новость, — внезапно перебила Полина мой страдальческий поток мыслей. — На следующем занятии поездишь на моем Шторме.
— Серьезно?! — ахнула я, перебрасывая полотенце через плечо. Меня допустили к мистеру Совершенство? Любопытно, за какие заслуги? Помнится, жизнь Полине я в последнее время не спасала.
И она тут же это подтвердила:
— Не обольщайся, это ровно на один раз.
— Нимфу подковать хочешь? — тут же успокоилась я.
— Нет! — оскалилась тренер. — Хочу посадить на нее новую жертву.
Если честно, у меня едва бутылочка с водой из рук не выпала.
— Поля, — кашлянув, начала я, — просто для информации: предумышленное убийство в нашей стране тянет на пятнадцать лет строгого режима.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — отмахнулась подруга.
— Тогда что, ради всего святого, может заставить тебя усадить невинного человека на это чудовище?!
— Во-первых, — подпрыгнув, умостилась на бортике ограждения Полина. В такой позе с ее длинными смоляными волосами, черной одеждой и темной помадой она могла спокойно затеряться в стае ворон, — не такого уж и невинного. Во-вторых, она сама попросила.
— Эвтаназию?! — шепотом уточнила я.
— Частный урок! В процессе которого ей нужно продемонстрировать, насколько опасно бывает ездить верхом. Боюсь, просто твоим примером она не проникнется.
— А собственный — не переживет! Полина, ты в своем уме? — всплеснула я руками. — Это же Нимфа, она вышибла из седла даже чемпиона страны! И ты хочешь посадить на нее неопытного наездника?
— Ну, судя по резюме, этот всадник отлично галопирует, — ухмыльнулась готесса.
Я изогнула бровь:
— Резюме?
— Объясняю по порядку. Три дня назад в больнице ко мне подошла Маринка Иванова. Ты ее не знаешь, она учится на последнем курсе театрального вместе с Васей Жуковичем… которого ты тоже не знаешь, но он друг Саши Юрченкова… с которым ты, опять-таки, не знакома, и я понятия не имею, зачем все это тебе рассказываю… Короче, Маринка сейчас хочет сняться в фильме про Первую мировую, в роли молодого английского лейтенанта. Как ты понимаешь, в требованиях к актрисе обязательным числится умение ездить верхом. Ну и эта дуреха ничего умнее не придумала, как вписать его в резюме. К сожалению, на роль ее утвердили, и только потом она явилась на прием к моему отцу. Там они немного поболтали, она рассказала о своей маленькой махинации и о том, что не понимает, с какого перепугу режиссеру может понадобиться в кадре конь. То, что фильм про Первую мировую, где основная масса солдат только так и перемещалась, ее не смутило. Отец выслушал, покивал и рекомендовал за ответом обратиться ко мне. В общем, на все про все у меня две недели. Но с помощью Нимфы, уверена, что справлюсь за один урок.
Я задумчиво поскребла в затылке:
— Поля, нельзя научить кого-то ездить верхом за одно занятие…
— А я не собираюсь ее учить! — почти в ужасе округлила глаза готесса. — Мне одной бестолковой ученицы вполне достаточно! К тому же это не тот спорт, где можно стать чемпионом за десять дней. Мне всего лишь нужно, чтобы она отказалась от роли. Отец и так дважды вправлял ей позвонки, не хватало, чтобы его труды пропали даром. Думаешь, не справлюсь?
Я перевела взгляд на Нимфу: о, с этим проблем не будет! Один час на моем персональном чудовище — и бедная девочка в жизни больше к лошади не подойдет. Если переживет этот час, конечно.
— А зачем ты ходила в больницу? — внезапно всплыло в памяти. — К отцу или на обследование?
— На обследование, как же… — пробурчала Полина. — Хотя да: ты же не знаешь! Этот старый упырь, который папа, заставил меня записаться на «левый» семинар. В общем, я теперь и медсестра, и патологоанатом в одном флаконе. Вот скажи: нафига мне, будущему провизору и знахарке, знания о человеческом теле? Я ведь и так в курсе, что у нас есть печень, мозг и желудок. И две почки, хотя жить можно и с одной. Разве этого не достаточно?
