— Ну, у вас и семейка, — меня передернуло.
Линнелир ничего не ответил. Только крутнул чуть сильнее кран горячей воды, а потом поднялся и бесцветно произнес:
— Мне нужно к отцу, сообщить о произошедшем. А ты ложись спать и на этот раз, будь любезна, никуда из спальни без меня не выходи. Свергов я, конечно, вернул, но тем не менее.
— Хорошо. — Я даже спорить не стала, только с беспокойством уточнила: — А король тебе поверит? Ну, что ты не просто так родственников убил?
— Поверит, — коротко бросил Линнелир, направляясь к двери.
— Точно? А то я могу свидетелем, если что…
— Излишне, Елена, — не оборачиваясь, перебил он. — Отцу я могу говорить только правду или молчать. Солгать не могу — клятва не позволит.
И вышел из ванной.
Однако, даже оставшись одна, желанного спокойствия я не получила. Наоборот. К жутким воспоминаниям о безумных Анабель и Антуане теперь присоединились мысли о Линнелире. Разве могла я представить, увидев холодного, надменного принца в первый раз на приеме, что именно он станет обо мне беспокоиться? И что сама я…
Нет, о собственной привязанности лучше не думать, иначе опять разревусь. Надо взять себя в руки и окончательно принять тот факт, что дальнейшая жизнь продолжится без этого блондина.
Упрямо поджав губы, я вылезла из ванны и завернулась в мягкий халат. Теперь пора в кровать и желательно погрузиться в сон без сновидений. А завтра, когда отдохну, точно успокоюсь и смогу попрощаться с Лином, не дергаясь и не давясь слезами.
Наутро я проснулась достаточно спокойной и даже, к своему удивлению, бодрой, несмотря на то что спала всего часа четыре. Все-таки кровать у Линнелира явно зачарованная. Эх, жаль, дома такую же поставить нельзя…
Представив, как впихиваю эту здоровенную махину с балдахином в свою шестиметровую комнатушку, я досадливо фыркнула. А потом подошла к собранной еще вчера сумке и оделась в свои земные джинсы и футболку. Совсем скоро я окажусь далеко отсюда, от всех жестоких интриг, плотоядных тварей и прорывов тьмы. И… от Лина.
Последняя мысль неприятно кольнула сердце, но я тотчас отодвинула ее в самый дальний угол. Я уже все для себя решила. И я справлюсь. В конечном счете чем быстрее окажусь далеко от его идеального высочества, тем скорее успокоюсь.
Неожиданно в дверь постучали, а после разрешения в спальню вошла Гретхель. Коротко, угловато поклонившись, женщина-зомби предложила перед отъездом позавтракать.
— Спасибо, но нет, — помрачнев, отказалась я. — Передайте его высочеству, что я предпочитаю позавтракать в своем мире.
На самом деле, не этикет или желание поскорее отведать знакомой с детства пищи мною двигало. Завтрак — это все-таки интимное действо. Почти домашнее. И больше всего остального мне не хотелось опять сидеть с Лином рядом, понимая, что это в последний раз. Слишком больно. Правда, черта с два я в этом кому-то признаюсь!
— Я подожду здесь, пока его высочество позавтракает, — добавила я уверенно и села на краешек кровати.
Ждать, впрочем, не пришлось. Едва Гретхель передала мой отказ, Линнелир пришел сам.
— Не голодна, значит? — с порога бесцветно уточнил он.
— Голодна. Очень, — стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие, ответила я. — Поэтому хочу поскорее вернуться домой и поесть нормально. Без ваших этикетов и выбора между пятью видами вилок.
— Ясно. — Внешне принц никакой реакции не проявил, но мне почему-то на мгновение отчетливо показалось, что он недоволен. — Тогда пошли.
И мы пошли.
По полупустым коридорам и залитым утренним весенним солнцем галереям. По широким мраморным лестницам и вновь по коридорам, до знакомого «Шахматного» зала, у входа в который нас встретил хмурый сэр Донован.
— Ваша неустойка, Элена, — процедил он и протянул мне пластиковую «Визу», после чего вопросительно взглянул на Линнелира. — Ваше высочество, мне открыть портал?
— Сам открою, — отмахнулся тот и с легкой усмешкой добавил: — Раз обещал.
Оказавшись в знакомом полумраке среди серых колонн, я невольно задышала чаще.
Лин остановился рядом со мной и на мгновение сосредоточенно нахмурился. Потом резко поднял руку, наискосок рассек воздух, и место «разрыва» пошло серовато-голубоватой дымчатой рябью.
«Портал».
Я было дернулась к нему, но уйти, не простившись, не позволило воспитание.
— Прощай, — быстро выдохнула я, не глядя на принца, и сделала шаг вперед.
Секунда — и я уже стою в знакомом обшарпанном коридоре здания, где еще не так давно сидела среди кандидатов на заманчивую должность помощника мага. Сердце гулко забилось, заставляя плюнуть на все и обернуться в надежде хотя бы в последний раз взглянуть на Линнелира, но… за спиной оказалась лишь маленькая, забитая старьем кладовка.
Я одна. Свободна.
Но почему на сердце так тяжело?
Скрипнув зубами, я быстро миновала пустой коридор, вышла на улицу и поежилась от промозглого порыва ветра. Черт, совсем забыла — это в том мире весна, а здесь, в Москве, осень.
Выудив из сумки свитер, спешно его натянула и огляделась, размышляя, куда направиться.
Первым на глаза попался банкомат у здания напротив. Перебежав дорогу, я подрагивающей рукой впихнула в него полученную от сэра Донована «Визу», вбила указанный на бумажке код… и охнула от количества нулей. Да, мало кто может похвастаться столь выгодным «вложением» девственности…
Что ж, во всяком случае, Линнелир свою часть договора тоже выполнил сполна. Я — здесь, в своем мире, живая и обеспеченная. Более чем. Даже конечная сумма неустойки в контракте, кажется, меньше была. Так что слово он сдержал.
Как только я это осознала, запястье, где находилась магическая печать, на мгновение нагрелось, а потом раздался легкий хлопок. Я быстро одернула рукав и увидела быстро исчезающий символ. «Вот и все, — поняла я. — Больше нас с ним ничего не связывает».
А потом до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться.
Нельзя мне. Надо сдержаться, как угодно! Хотя бы выпить, черт возьми! Тем более, помнится, я давала себе обещание это сделать, как только выберусь. А обещания надо выполнять.
Сняв денег, я снова огляделась и, увидев какой-то ресторанчик, направилась прямо туда, даже не вчитываясь в название. Да и заказ делала, не глядя на цены — могу себе позволить! И капрезе с пармской ветчиной и каперсами, и карпаччо из сочной говядины с пармезаном, рукколой и базиликом. А под конец этого пиршества, разумеется, шампанское! Самое лучшее, какое было.
Вкусная еда и наполненный бокал, что может быть лучше? Только…
Нет, не сметь о нем вспоминать! Вообще забыть последние две недели как кошмарный сон!
— Ты на свободе, Ленка, — поднимая бокал, прошептала я вслух. — Ты выбралась из этого ада. А остальное неважно.
