Некоторое время Бродский смотрел прямо перед собой, потом вытащил мобильник.
– Клим, зайди…
Уже через минуту дверь открылась, и в кабинет вошел крепкий мужик лет сорока пяти. Одет он был в очень дорогой костюм, на заколке галстука сверкал настоящий бриллиант. Но все это казалось наносным, маскарадным. Чувствовалось, что это именно мужик - воевавший или гонявшийся за бандюками, но крутой донельзя. Не в распальцовке, а в настоящем деле. И на испуг такого не возьмешь, и хрен чем удивишь. А попадешься ему под руку, так мало не покажется…
– Садись, - кивнул Миша, - разговор будет серьезный…
Клим расстегнул пуговицу на пиджаке, опустился на стул и сомкнул перед собой сильные руки. Тут и там на них виднелись шрамы.
– Слушаю, Михаил Романович…
Бродский глубоко вздохнул, словно собирался прыгать с парашютом. Вообще-то на него это было не похоже, но сейчас Миша волновался. Как когда-то давно перед вступительными экзаменами в университет…
– Ты, помнится, говорил, что засиделся без настоящего дела? - наконец произнес Миша.
– Говорил, Михаил Романович. В этом клубе зачахнешь на хрен! Верите, уже на этих массажисток не поднимается! Слов нет, телки классные, чистые, но приелось уже это все - вот где стоит! - провел ладонью по горлу Клим. - Хочется чего-то другого - негритянку под пальмой раком поставить, проститутку в подъезде на радиаторе трахнуть…
– Казачку донскую во все щели в конюшне отыметь, да? - вдруг продолжил Миша.
– А что, можно было бы и казачку, - с улыбкой кивнул Клим. - Да где ж их сейчас возьмешь? Перевелись…
– Есть места, - внезапно нахмурился Миша. - Вернее, были… Эх, кобели, мать вашу! Только хреном и думаете…
– Что-то не так, Михаил Романович? - стер с лица улыбку Клим.
– Да все не так! - в сердцах произнес Миша. - Короче, Клим, есть у меня для тебя дело. Как раз по тебе. Справишься, будут тебе и негритянки под пальмами, и таиландки с гирляндами, и много чего еще… А нет, как бы не пришлось нам на одной делянке под Магаданом киркой махать. Понял?
– Понял, - сжал пудовые кулаки Клим. - Разберемся, Михаил Романович, не сомневайтесь.
– Надеюсь, - вздохнул Миша. Потом немного подумал и посмотрел прямо в глаза собеседнику: - Только давай сразу договоримся - пока ты будешь заниматься этим делом, никаких баб. Завяжи свой конец на узел и думать о них забудь…
– Так это же я так, Михаил Романович, для поддержки разговора…
– Эти двое уродов тоже так, для поддержки… а мне теперь расхлебываться! - зло сказал Бродский.
– Эти двое - это кто? - спросил Клим.
– Сейчас расскажу, - провел по лицу рукой Бродский. - За этим и позвал…
Часть четвертая
ОХОТА ЗА ПРИЗРАКОМ
115
До того как оказаться на службе у Бродского, Клим много лет проработал в милиции. Прямо после армии, не заезжая домой, тормознулся в Москве и устроился в патрульно-постовую службу. Поскольку служил он во внутренних войсках, то формальности много времени не заняли. Так и начал Клим свою ментовскую карьеру…
Его коллеги по ППС - провинциалы, вырвавшиеся из своих Мухосрансков и Задрючинсков, ни образованием, ни интеллектом в массе своей отягощены не были. Работа в столичной милиции была для них манной небесной - они, вчерашние провинциальные «быки», ничего не умеющие, кроме как хлестать самогон и махать кулаками, вдруг получали власть и возможность практически безнаказанно опустошать карманы зажиточных москвичей…
Заступая на очередное дежурство, эта публика думала о трех вещах: как бы обобрать побольше пьяных, на шару напиться и трахнуть какую-нибудь шмару. В общем, прозвище «мусора» как нельзя лучше передавало сущность доблестных поборников законности.
Клим тоже был не дурак выпить, да и баб у него всегда хватало. Благо, работа пэпээсника - это работа с людьми, и знакомых у тебя - вагон и маленькая тележка. Но всему этому Клим посвящал выходные.
А на службу ходил как на праздник. Нравилась ему эта работа. Несмотря на то что вырос он в провинциальном захолустье, природа одарила его сметливым умом и тем, что на жаргоне называют оперативной хваткой.
Еще в конвойных войсках Клим научился с первого взгляда оценивать людей, а в Москве отшлифовал это умение до совершенства. Одного взгляда, бывало, хватало ему, чтобы по мелким деталям внешности и поведения понять, что собой представляет очередной «клиент» и стоит ли тащить его в околоток или лучше сделать вид, что ты ничего в упор не замечаешь…
Так что из провинциального сброда, который собой представляла столичная ППС, он выделился очень быстро. И коллеги пэпээсники его уважали и даже побаивались, и начальство держало на хорошем счету. Но никаких особых дивидендов из всего этого Клим не имел. До того самого дня, когда его коллеги повязали в пивной Лобова…
Дело было на Соколе. Вечером. В грязной пивнушке-стекляшке проспавшийся рецидивист Рваный опохмелялся и ждал знакомого. За его столик без спросу «опустился» борзый паренек лет двадцати четырех. Бухнул четыре пива и смачно харкнул себе под ноги.
Рваный окинул соседа цепким взглядом. Дурь из него прямо перла, до стекляшки он явно успел разогреться водкой. На запястье паренька синела наколка, но не зоновская, а армейская.
Рваный понял, что перед ним обычный «баклан», и предложил ему уносить ноги по-хорошему. Тот снова харкнул на пол:
– Слышь, мухомор, вали сам, если жить хочешь!
Рваный вскипел:
– Сявка, ты хоть знаешь, с кем разговариваешь?
– А мне по…ать! - пьяно засмеялся паренек. - На мне трупаков - море! Будешь вякать, я и тебя кончу! Понял?
В общем, слово за слово, и Рваный с пареньком сцепились. Качнулся стол, полетели на пол бокалы, завизжала уборщица. Особой статью противник Рваного не отличался, но был жилистым и все время норовил сунуть руку под штанину.
Рваный на зонах насмотрелся всякого и сразу понял, что там у паренька «перо». Несмотря на подорванное долгими отсидками здоровье, Рваный тоже был не подарок.
Около минуты они с переменным успехом толкались и мутузили друг друга в пивной, потом дверь стекляшки распахнулась, и в нее заскочили два пэпээсника. В то время они ходили еще без дубинок и наручников. Но лбы были здоровые, поэтому Рваного с противником скрутили без проблем и с заломленными руками выволокли из стекляшки.
Здесь обоим надавали по почкам и затолкали в подъехавший вскоре «луноход». Старший экипажа - лейтенант - был вооружен пистолетом, что в то время было большой редкостью. Проследив за погрузкой задержанных, летеха кивнул бравым пэпээсникам и сел в «луноход». За ним забрался старшина, «уазик» дернулся и покатил прочь.
Пэпээсники проводили его взглядами, переглянулись и нырнули обратно в стекляшку. Понятия «крыша» тогда еще не было, но за героический подвиг пэпээсникам в служебном помещении без разговоров накрыли стол - по паре пива и по одному раку - такому маленькому, что за него в Одессе никто бы и рубля не дал…
