— Дело о гибели моей семьи, — прошептала я. — А я ведь думала об этом. Как раз в департаменте, когда Ивар вел меня в свой кабинет.
— Тогда ты еще могла передумать, развернуться и уйти, — сочувственно проговорил Луциус. — Ни я, ни Ивар не сумели бы тебя остановить, поскольку в самом отделе установлена куча следящих за происходящим чар. В кабинете, к моему счастью, их нет.
— Но почему ты все-таки убил Ивара? — Этот вопрос никак не давал мне покоя. — Он же был твоим подельником.
— Я уже сказал, что произошел несчастный случай. — Луциус досадливо поморщился. — Я планировал лишь усыпить его. Поверь, нападение на государственного служащего при исполнении влекло бы для тебя практически те же последствия. Но судьба улыбнулась мне. Смерть Ивара для меня даже выгоднее. Чем меньше народа знает, кто именно скрывается за маской скромного исполнительного начальника одного из отделов нерийского магического департамента, тем лучше.
— Но зачем? — вновь тоскливо протянула я. — Зачем все это?
— Да все же очевидно! — воскликнул Луциус, раздраженный моей недогадливостью. — Доминика, право слово, впервые вижу, чтобы парализующие чары действовали не только на тело, но и на разум. Не разочаровывай меня сверх меры, а то я начну жалеть, что затеял все это. Скажи, что на самом деле мне было нужно!
Я вздрогнула, как от удара, от его хлесткого приказа. Вновь зябко подтянула колени к груди, подавив постыдное желание юркнуть под одеяло и там укрыться от гнева кукловода.
— Ты с самого начала хотел, чтобы я появилась в том проклятом кабинете в сопровождении Ивара, — медленно проговорила я, буквально слыша, с каким ржавым звуком зашевелились шестеренки у меня в голове, и картинка началась складываться. — И с самого начала планировал подставить меня. Получается, на самом деле тебе нужно было только одно…
Я замолчала, кусая от негодования губы. Вывод, к которому я пришла, был слишком чудовищный, чтобы я могла озвучить его. Если дело обстоит именно таким образом, то моя жизнь, все, к чему я привыкла и к чему стремилась в будущем, — все это рухнуло.
— Мне не нравится Хекс, — прямо сказал Луциус. — Это настоящая злачная дыра. Поверь, там тебе не место.
— Не говоря уж о том, что на Нерии меня будет куда проще контролировать, — процедила я сквозь зубы. — Ведь теперь одно только твое слово — и все узнают, что на самом деле Эрика Рион — это Доминика Альмион, которую разыскивают за убийство государственного служащего.
— Да, и до суда ты в любом случае не доживешь. — Луциус с лживым сочувствием цокнул языком.
— Не боишься? — прямо спросила я. — Что, если уже сегодня я отправлюсь в местный департамент и выложу все, что знаю о твоих преступлениях? Нерий — не Хекс, как ты верно заметил. Тут на мои слова обязательно обратят внимание, и никакие деньги не помогут тебе…
— Ты права, Нерий — не Хекс, — перебил меня Луциус, и его серые глаза заледенели. — Помни, что здесь у меня намного больше друзей. Ты уверена, что не попадешь в кабинет одного из них?
Я не выдержала его взгляда и первой отвела глаза.
— Кстати, советую тебе также не забывать, какой смертью умерла Патрисия.
Голос Луциуса был настолько холодным, что я машинально потянулась за одеялом. Завернулась в него, словно оно могло защитить меня от бед.
— Поверь, мне самому будет очень больно, если придется прибегнуть к этому проклятью. — Луциус протянул руку и прикоснулся к моему подбородку. Чуть усилил нажим пальцев, заставив меня поднять голову и посмотреть на него, после чего ласково провел тыльной стороной ладони по моей щеке. Прошептал едва слышно: — Знать, что это лицо и это тело, словно созданное для наслаждения, будут гнить заживо. Что ты будешь метаться в агонии, умоляя добить тебя. О, Доминика, прошу, не заставляй меня поступать настолько жестоко…
Его голос так убедительно задрожал в этот момент, что я почти поверила, будто значу для него нечто большее. Но тут же пусть и с некоторым усилием, но отказалась от столь заманчивой мысли. Не сходи с ума, Доминика! Луциус — талантливейший манипулятор. Он с легкостью заставит тебя поверить во что угодно. Влюбленной женщиной управлять намного проще. Помни самое главное: он — убийца. Хладнокровный расчетливый негодяй, идущий к своей цели по головам. Ивар был его подельником. И как он обошелся с ним? Только не говори, будто поверила в его сказки по поводу случайности падения. Да и кто докажет, что в графине действительно было снотворное, а не яд. Разве сейчас ты узнаешь эти подробности?
— Хватит дуться, — ласково попросил меня Луциус. Подушечкой большого пальца провел по моим губам, от чего они налились привычным жаром. — Или опять начнешь старую песню про то, как сильно ненавидишь меня? Правда, сначала убеди в этом свое тело.
— Ты отнял у меня все, — тоскливо протянула я, словно не услышав его последней фразы. Откинулась на подушки и съежилась, повыше подтянув одеяло.
В комнате было тепло, но меня сейчас била нервная дрожь. Неужели я больше никогда не увижу Зарг? Да, это суетный город, в котором опасность подстерегает тебя на каждом шагу, но я выросла в нем, знаю каждый его переулок. Неужели я больше никогда не загляну поболтать в бар с Даррешем и не почувствую на своих губах знакомый кисловатый вкус сухого даританского вина? А моя работа? Чем мне заниматься на Нерии, если моя лицензия на ведение магической деятельности тут ничего не значит? Да что там, ее просто опасно показывать, поскольку выписана она на имя Доминики Альмион.
— Ты отнял мою жизнь, — почти беззвучно повторила я, и первая слезинка, не удержавшись, скатилась по моей щеке. Я зло засопела, не желая показывать Луциусу свою слабость, отвернулась от него и уткнулась носом в подушку, стараясь дышать ртом, чтобы случайно не всхлипнуть.
— Разве это была жизнь? — Луциус легонько погладил меня по спине в неловкой попытке утешить. — Доминика, неужели тебе нравилось изо дня в день в буквальном смысле слова выгрызать у судьбы милости? А этот чудовищный климат? Жизнь в постоянном мраке и с оглядкой по сторонам — не выбрал ли кто тебя жертвой. Каждый сам за себя, деньги решают все. Поверь, ты заслуживаешь лучшего.
— Почему ты взялся решать за меня, чего я достойна? — тихо спросила я. Слезы текли по моим щекам уже не останавливаясь. — Понимаешь, это была моя жизнь! Только моя! Я любила свою работу, я любила одинокие посиделки в баре и болтовню ни о чем с Даррешем. А ты… Ты отнял у меня все. Взял — и засунул в мир, где я никогда не буду счастливой. Он слишком сырой, слишком холодный и слишком правильный для хекстянки.
На этом месте я все-таки не удержалась и протяжно вздохнула, в конце сорвавшись на всхлип. Зарылась лицом еще глубже в подушку, опасаясь, что Луциус сейчас возьмет меня за плечи и силой развернет к себе. Наверное, он знатно повеселится, увидев мои слезы. Ведь это будет окончательным признанием моей слабости и моего бесславного поражения.
Однако в тревожной звенящей тишине проходили секунды, которые складывались в минуты безмолвия, но ничего не происходило. Я знала, что Луциус рядом, слышала его спокойное размеренное дыхание, чувствовала тепло его тела, однако он не делал никакой попытки успокоить меня или, напротив, поднять на смех.
