Я упрямо мотнула головой, не желая слушать его уговоры. Да, я доберусь до Микарона. Не смогу дойти, так доползу! А затем отправлюсь на Хекс, чтобы отомстить!
— Право слово, Доминика, не глупи, — ласково продолжил Луциус, разговаривая со мной так, как говорят с раскапризничавшимся ребенком, уговаривая успокоиться. — Даже если предположить, что ты все-таки сумеешь добрести до кабин межпространственных перемещений, то что будет дальше? Тебя сразу же арестуют, поскольку сканеры покажут, кем ты являешься на самом деле. Доминику Альмион уже объявили в межмировой розыск. Тем самым ты сделаешь великолепный подарок Викорию и Артабальду. Ведь, насколько я понимаю, ты алчешь именно мести за родных?
— Что ты знаешь о мести? — Я запрокинула голову к небесам, позволяя дождю смыть слезы со своего лица. Не хотела показывать свою слабость Луциусу. — Что ты вообще понимаешь в чувствах? Ты — проклятый кукловод, играющийся людьми, словно обыкновенными марионетками! Разве тебе есть дело до того, что они в этот момент ощущают?
— До остальных людей мне нет никакого дела, — серьезно ответил Луциус. — Но ты — совершенно иной случай.
В один гигантский шаг он преодолел разделяющее нас расстояние и с неожиданной силой привлек меня к себе, тем самым втащив в поле действия своего защитного заклинания. Сразу же стало тепло и тихо. Я теперь слышала не шум дождя, а лишь размеренное биение сердца Луциуса.
— Пойдем, — прошептал он, и я почувствовала легкое прикосновение его губ к своему пылающему лбу. — Пойдем, Доминика. И я расскажу тебе историю своей жизни. Ты узнаешь, что именно заставило меня стать убийцей, и поймешь, насколько мы похожи.
У меня больше не оставалось сил для сопротивления. Наверное, рана на руке все-таки оказалась серьезнее, чем представлялось сначала. Но перед глазами вдруг замельтешили черные мушки близкого обморока, а колени ослабели.
— Упрямица. — Луциус недовольно покачал головой, ощутив, как я повисла на нем тяжестью своего тела. Без малейшего усилия подхватил меня на руки и отправился обратно к повозке.
* * *
— Ты в курсе, что еще немного — и перерезала бы себе сухожилие? — осведомился Луциус, колдуя над моей рукой.
Я лишь пожала плечами. Бывает. На фоне тех неприятностей, которые сейчас на меня свалились, эта была бы наименьшей.
— Я, конечно, не целитель. — Луциус недовольно покачал головой, вернувшись к своему занятию. — Но попытаюсь сделать все, что смогу. Кровь-то остановить — не велика проблема. Главное, вернуть кисти подвижность. Иначе ты рискуешь превратиться в калеку.
Я почти не слушала его рассуждений. В тепле меня неожиданно разморило, поэтому я с трудом держала слипающиеся глаза открытыми.
Первым же делом, вернувшись домой, Луциус заставил меня раздеться донага. Точнее — сам торопливо содрал с меня одежду, не сильно переживая о ее сохранности. Пуловер так он вообще разрезал, торопясь освободить мою пораненную руку. Затем завернул меня с головой в теплый пушистый плед, не обращая внимания на то, что я пачкаю его своей кровью, и перенес в гостиную. Там он усадил меня в одно из кресел, сам же опустился прямо на пол подле моих ног и принялся обрабатывать мою руку.
Внезапно я ойкнула. Было такое чувство, будто мою несчастную ладонь укусили сразу с десяток пчел — таким жаром и зудом она вдруг налилась.
— Терпи, — продолжая свою работу, кинул мне Луциус. — Некогда отвлекаться на обезболивающие чары.
Свободной рукой я с силой вцепилась в подлокотник кресла. Боль все усиливалась, но я молчала, искусав все губы в кровь. Не сомневаюсь, что на самом деле Луциус мог бы облегчить мои страдания. Но не хотел. Видимо, желал таким образом проучить меня.
На какой-то момент боль стала совершенно невыносимой. Я, не выдержав, все-таки глухо застонала сквозь зубы, однако мои мучения тут же и прекратились. Теперь по моей ладони разливалось лишь приятное покалывание.
— Пошевели пальцами, — сухо приказал Луциус, придирчиво изучая результат своих трудов.
Я повиновалась. По всей видимости, результат его удовлетворил, поскольку он крякнул и кивнул.
— Ай да Луциус, ай да молодчага! — нескромно похвалил он сам себя. Затем посмотрел на меня, видимо, ожидая, что я приму участие в признании его магических талантов. Но я молчала.
— Да что там, не стоит так распинаться, милая Доминика, — проворчал он себе под нос, осознав, что благодарностей с моей стороны не последует. — Я помог тебе исключительно по велению сердца.
Я с сарказмом хмыкнула. Забавно, ничего не скажешь. Интересно, а вовлек он меня в эти неприятности тоже по велению сердца?
— Н-да, ковер тоже на выброс, — резюмировал Луциус, кинув быстрый взгляд на пол. Светло-бежевый палас около кресла, в котором я сидела, был усеян множеством крупных темно-багровых пятен.
— Пришли мне счет, и я возмещу твои убытки, — пробормотала я.
— Боюсь, ты неплатежеспособна и не сможешь его оплатить. — Луциус насмешливо хмыкнул. — Полагаю, к настоящему моменту все твои сбережения, хранящиеся во Всемирном гномьем банке, уже конфискованы и перешли государству.
Я со свистом втянула в себя воздух при известии о новой беде. Надо же, а об этом я даже не подумала. Хотя это логично: обычно все имущество и деньги обвиняемых в серьезных преступлениях быстро изымали на благо общества. Получается, у меня теперь вообще ничего не осталось. И та сумма, которую я копила, чтобы провести старость в маленьком уютном домике на одном из лазурных побережий Варрия, к настоящему моменту прочно осела в государственной казне. Печально осознавать, но даже если меня оправдают в деле об убийстве Ивара, то этих денег мне все равно не видать. Легче достать звезду с неба, чем выцарапать что-нибудь из загребущих лап хекского казначейства.
— Лучше бы ты меня убил, — повторила я свою недавнюю мысль.
— Это я всегда успею. — Луциус невесело усмехнулся. Снисходительно потрепал меня по колену и поднялся с пола.
Я опасливо наблюдала за ним, как можно плотнее завернувшись в плед. Интересно, что будет дальше? Луциус обещал мне рассказать историю своей жизни. Неужели солгал?
Он тем временем отошел к окну и надолго замер около него, словно пытаясь что-то разглядеть за нескончаемыми потоками дождя. В комнате царила тишина. Лишь негромко потрескивало защитное заклинание, извиваясь на стенах и потолке.
— Думаю, немного вина нам не повредит, — вдруг проговорил Луциус, не оборачиваясь, и я с немалым удивлением услышала в его голосе непривычное волнение. Луциус сделал паузу и негромко добавил: — Разговор выйдет долгим. Я помню свое обещание, Доминика. И я выполню его.
Я удобнее устроилась в кресле и приготовилась слушать.
Луциус, однако, не торопился начинать свою своеобразную исповедь. Вместо этого он отошел к столику с напитками и долго что-то смешивал в двух бокалах. Его пальцы слегка дрожали, когда он протянул один из них мне.
