Кажется, меня начало охватывать безумие. И это не была тупая жажда крови, которой часто одержимы примитивные натуры. И не амок. Мне просто захотелось каленым железом истребить все это чертово крысиное кубло, где сильные мира сего — крысы, истинные крысы! — с увлечением пожирали друг друга.
Была и еще одна мотивация, пожалуй, посильней первой. Я осознавал ее лишь самым краешком разума. Я боялся признаться в ней самому себе. Она была проста: я готов пойти на что угодно ради Виджи.
На моем лице заиграла исступленная ухмылка. Теперь вперед, вперед, вперед, и пусть Небо сделает так, чтобы Рондина была еще жива! Рондина и маги… Рондину я сделаю сегодня владычицей Фрайтора (и она сомнет Престол, не допустит его к моей Виджи), а магов — заставлю разогнать тучи, дабы гномы смогли подать знак мармарийцам. Тех, кто заслонит мне путь, я уничтожу. Также я убью всех изменников, до которых дотянутся мои руки.
— Предатели в лагере! — прогремел я, выдрав из руки убитого рыцаря массивный щербатый меч. — Люди в черных накидках — враги! Передай дальше, Олник! Эти изменники взорвали Штаб Пивного Союза! А теперь собрались убить Рондину, которая должна вам денег на две дымовальные машины! Спасем ее, иначе вы не получите ни гроша! Вперед, за мной, за деньгами!!!
Крессинда зыркнула волчицей. Да, моя родная, я — брехло. Герой-брехунец, представь, есть и такие люди!
Я отобрал двадцать огнеметчиков, столько же секироносцев и еще — четырех фитильщиков-подростков. Все они рвались в бой, проклиная предателей.
Лжец-Фатик…
Прочих я оставил у входа, велев ждать и быть готовыми к бою.
Мы двинулись к шатру сатрапа по главному проезду между палатками и пепелищами палаток. Рядом со мной шли Олник и Крессинда.
Белесая дождевая мгла расходилась узким каньоном. Тут и там валялись убитые храмовники и дворцовые гвардейцы. Некоторые лежали, словно обнявшись в экстазе, из их тел торчали обломки копий и крестовины мечей. Вновь мелькнула ряса телохранителя Багдбора. Интересно, сколько людей он с собой притащил? Люди Фаерано, очевидно, вторглись в лагерь сатрапа пешими — двигаться на конях между горящих палаток не слишком сподручно. Что ж, тем лучше — не придется сейчас убивать несчастных лошадей. Животные — невинные твари. Даже если они выглядят как реальные твари, вроде кроутеров.
Обогнув островок деревьев, мы наткнулись на трех рыцарей Храма, которые вели схватку с миньоном Кракелюра в матовой серой броне (я видел этого барона в палатке). Я вогнал меч в землю, выхватил из пояса ближайшего гнома две бутылки, зубами сорвал с горловин сухую оплетку, поджег тряпичные затычки от фитиля (у них была хорошая пропитка, они занялись как сухой трут) и швырнул в рыцарей.
Мои действия послужили сигналом, и гномы забросали предателей бутылками.
Вспыхнула стена огня, в которой недолго метались кошмарные тени.
— Вперед, — сказал я. — Уничтожать всех, кого я велю.
Вперед… Кровь колотилась в висках.
Два храмовника добивали гвардейца сатрапа. Он стоял на одном колене, вслепую отмахиваясь клинком. Из рассеченного нагрудника толчками выхлестывала кровь.
Мы придали всех троих смерти в огне. Их крики недолго стояли у меня в ушах.
— Добрые рыцари, добрые рыцари… — повторял я. Меня отделял от пропасти безумия только шаг. Предатель на предателе, неужели в этом распадающемся мире большинство людей именно таково?
Шатер сатрапа сгорел. На сером пепелище топтались более тридцати людей, занятых всеобщей дракой. Рыцари Храма Чоза, миньоны Кракелюра, дьяконы-телохранители Багдбора и дворцовые гвардейцы. Я бегло прикинул, что Кракелюр и Багдбор взяли с собой куда больше, чем по десять соратников. Всмотрелся в побоище сквозь муар ливня. Что-то подсказывало, что самое интересное происходит в центре.
Крысы давят крыс… Последний кто останется — будет крысиным королем. А кто возведет крысиного короля на престол, тот…
Я начал раздавать команды — резко, быстро. Гномы слушались беспрекословно. Огнеметчики в арьергард, пока — бездействовать. Секироносцы — клином, прикрываться щитами. Я впереди на острие атаки. Крессинда и Олник, вооруженные секирами, стали по сторонам от меня. Мы трое были без доспехов, и, похоже, я настолько заразил пару гномов своим безумием, что им, как и мне, было на это плевать.
Я обернулся к отряду и сказал повелительно:
— Когда махну рукой, орите что есть мочи: «За сатрапа! За сатрапа! Смерть предателям!» Орите не переставая, даже когда влезем в драку. Пробиваемся к центру. Держим строй. Убиваем всех, кто на нас нападет! Бейте по ногам. Пешие рыцари не носят поножей.
Наш клин врезался в толпу. Мы ударили жестко, со звоном и треском. Меч и кирка в моих руках разили наповал, если надо — я бил в спину. Крессинда и Олник подсекали секирами ноги рыцарей, прочие гномы, судя по звукам, не отставали: за нами разносился звон, треск и хруст. Наш успех был мгновенным. Мы рассеяли толпу, и, переступая обвалянные в мокром пепле трупы, пробились к центру схватки. Там, в окружении двух прихвостней Кракелюра и самого барона, сражалась Рондина и человек сатрапа — я видел его в шатре в числе военачальников. Скуластая, с непокрытой головой, налипшими на окровавленный лоб черными прядями и шалым взглядом, Рондина показалась мне богиней войны. В ее руках матово синели клинки Гхашш.
Мы едва не опоздали.
Кракелюр (он был без шлема, в измятой ударами кирасе) сразил человека сатрапа, так, что тот, упав, повалил Рондину. Гадючий сын отбросил его пинком и занес над женщиной кавалерийский палаш.
Рондина не могла заслониться от удара. Она поняла это и вскинула голову, встретив взгляд барона и свою смерть яростной улыбкой, похожей на оскал.
Великая Торба!
— Барон! — гаркнул я, перекрыв разряд грома. Он вздрогнул, придержал клинок… Я прыгнул и подсек ему ноги со спины. Барон упал на бок. Я вогнал кирку ему в грудь и оставил там — на добрую память.
— Эркешш махандарр!
— Ядрена вошь! Н-н-на-а!
Олник и Крессинда держали мои фланги. Смерть людей барона наступила между двумя раскатами грома.
Затем я создал вокруг Рондины кольцо из гномов и помог ей встать, подав руку. Ее глаза… Гритт! Этот блеск женских глаз невозможно перепутать ни с чем. Еще недавно она хотела убить меня, а теперь…
Я оттер ее лицо от разводов мокрого пепла.
— Где сатрап?
Она молча показала на завал из тел.
— Фаерано?
«Бежал…» — немо сказали ее губы.
Гритт… если он приведет помощь…
— Багдбор?
«Бежал…»
Этот вряд ли приведет помощь, слишком труслив…
Рондина посмотрела на меня, снизу вверх, искательным собачьим взглядом.
— Отец, я так устала… — вдруг промолвила она и осела на моих руках. Я кликнул двух гномов, чтобы они помогли ее удержать. Она нужна мне живой и действующей! Сейчас она — мое оружие.
