Пока мы получали плюхи от незнакомца, пришел в себя Берислав и конечно же сделал очередную глупость. Выхватив меч, он чуть отпрыгнул назад и резко ударил параллельно столу. Лучше бы он этого не делал. Я не успел заметить ни того, как сабля лысого покинула ножны, ни как она вернулась обратно. В воздухе разлился звон, и меч Берислава воткнулся в деревянный потолок.
Побледневший и мгновенно протрезвевший Берислав отшатнулся, выставляя вперед руки, словно ими можно было остановить удар сабли.
Наконец-то ухватив глоток воздуха, я на секунду задумался над своими дальнейшими действиями. Нападать было глупо, но…
А, да ну вас всех к такой матери!
Увы, выхватить меч мне не удалось. Я только оторвал пятую точку от лавки и тут же нелепо застыл раскоряченным изваянием. Не двигалась ни единая мышца моего тела. Даже голову повернуть было невозможно. Хорошо хоть глазные яблоки по-прежнему работали. С трудом скосив глаза, я увидел, что на моем плече лежит оголовье посоха юного дворянина.
— Совсем обнаглели, черви? Вы такие же тупые, как ваши чудовища. Кто вам позволил вякать в присутствии Высшего?
Маг заглянул мне в глаза, и я почувствовал, как мозг буквально утопает в дикой смеси стыда и бессильной злобы. Неожиданно живот пронзила сильная резь. Неимоверными усилиями мне все же удалось противостоять коварной задумке мага и не опозориться на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, скорее всего, меня спасли слова лысого.
— Мой господин, не стоит тратить силы на этих недостойных, к тому же магистр будет недоволен.
Похоже, мальчишка все же боялся этого неведомого магистра, потому что практически сразу отступил на шаг назад.
Какое счастье, когда твое тело подчиняется тебе, а не кому-то еще!
Дальнейшее я помню смутно — как-то мы все же выбрались из кабака, причем Берислав умудрился забрать свой меч.
В школу возвращались молча, так же, как и занимали свои койки в казарме. Еще не скоро мы сможем смотреть друг на друга, не вспоминая свой позор.
Не знаю, как моих товарищей, но меня этот день словно выдернул из сладкой дремы. Сначала встреча с Ровеной, которая напомнила мне, что в этом мире я никто и звать меня никак — перспектива поводыря, как оказалось, не очень радужна из-за предвзятого отношения окружающих, — так что любимой женщине мне предложить нечего. Но даже понимание этого меркло на фоне бессильной злобы, которая поселилась во мне по отношению к магам.
Никто, мать вашу, не смеет распоряжаться моим телом! Меня можно пытать и даже убить, но только не это. А вот ловкость мечника если и вызывала гнев, то только на собственную неуклюжесть.
Следующий день стал для меня первым днем новой жизни. Как бы это странно ни звучало для того, кто уже несколько месяцев живет в неродном мире. И первое, о чем я подумал, — это об оружии. То, что было у меня в данный момент, совершенно никуда не годилось.
Приглушенное звучание колокола за стеной казармы возвестило о начале утренней зарядки. Мы лениво начали одеваться в свободные рубахи и шаровары. Никакого сравнения с побудкой в родных пограничных войсках. Даже по сравнению с учебной частью в княжестве то, что творилось в школе поводырей, можно назвать курортом.
Немного побегав и попрыгав, мы отправились на завтрак, а затем на теоретические занятия. Здесь нам рассказывали о повадках о ни и правилах поведения с этими существами.
О ни по сути своей являлись магическими мутантами, причем очень дорогими. Возможно, во времена расцвета магии на Хоккайдо все было по-другому, но сейчас процесс появления боевого зверя в рядах корпуса поводырей состоял из двух этапов. Сначала казна выкупала у искателей сокровищ — тех, кто сумел выжить в островном кошмаре, — яйца одичавших чудовищ, а затем хорохи высоких рангов инициировали изменения в зародыше. Кстати, хорохи низких рангов — более тупые и ленивые — очень часто управляли тягловыми о ни: в воде угри-акаяси, а на суше не боевой модификацией хах-ковай. Старшие нелюди занимались ментальной магией и инициацией зародышей, занимая высокое положение в обществе. Но при этом никто даже не думал о том, чтобы пускать хороха-раба в седло боевого о ни. Этой привилегией пользовались только люди с особым даром.
После инициации проходил очень быстрый рост малыша, который, вылупившись из яйца, уже представлял собой опасное существо.
Я не биолог, поэтому не могу сказать, к какому виду или классу принадлежат о ни, но из теоретических уроков понял, что существа эти хладнокровные, часто впадают в летаргический сон и легковнушаемые.
Учеба давалась мне легко, чего нельзя сказать об остальных. При этом даже возникал информационный голод, который приходилось утолять в лавке книготорговца. Исходя из небольшого объема преподаваемого материала, возникало подозрение, что главную информацию о подопечных мы будем получать, так сказать, на практике, которую мы ждали с нетерпением. Но и здесь крылся изрядный облом.
По большому счету всем нам светило забраться на спину своего зверя лет этак через пять, потому что новые яйца появлялись в королевстве довольно редко. Большинство курсантов, прослужив помощниками поводырей, получат в свое распоряжение хах-ковая в комплекте с двумя коваями. Некоторые станут разведчиками и оседлают верховых коваев — раскормленную версию обычных симбионтов. Ну а счастливчики сумеют получить в свое распоряжение хидоя и стать наездниками, что очень почетно. Пока все эти названия были для меня пустым звуком. И даже иллюстрации не позволяли осознать, с кем придется столкнуться в будущем.
После урока теории, на котором уже месяц как не присутствовал мой персональный «птиц»-переводчик, наша рота в составе пятнадцати человек направилась на «выездку» — самая неприятная часть дневной учебной программы.
В большом зале, который скорее напоминал ангар, чем спортзал, были установлены своеобразные тренажеры — большие каркасные конструкции с седлом сверху, которые олицетворяли наших будущих подопечных. Здесь были представлены макеты и ездовых коваев, и хидоев, но тренировались мы в основном на трехметровой высоты манекене хох-ковая.
— Молчун, в седло, — прозвучала команда инструктора, отвлекая меня от размышлений.
Немного растерявшись, я забыл плотнее затянуть ремни на броне, поэтому делал это на ходу. А в это время на полу возле макета с кряхтением вставал на ноги парень по имени Борщ, а по прозвищу Зеленый. Кстати, на старославянском слово «борщ» отнюдь не означает то, о чем подумает мой современник, так называли ботву растений, отсюда и прозвище. Впрочем, парень и без имени выглядел молодым и зеленым.
Быстро вскарабкавшись на конструкцию — за два месяца под палкой и не такому научишься, — я закрепил себя в седле.
— Готов? — спросил инструктор, одновременно с этим стегая невысокого ослика палкой, которой, кстати, не раз прилетало и мне.
Интересно, а почему в магическом мире используют такой примитивный движитель?
