— Ты сможешь прикончить зверя, если он вдруг взбунтуется?
— Да, — без особой уверенности сказал я, понимая, что любое сомнение может загнать меня обратно в обслугу. Впрочем, если судить по состоянию хидоя в момент максимальной активности болевого внушения, смерть настигнет зверя в считаные секунды.
— Значит, подаришь ему вечный сон, когда поймешь, что он становится неуправляем, но первую атаку вы должны пережить. Сейчас готовься. Ночью мы выступаем.
Ну и как к этому относиться? Постоянные прыжки с корабля на бал и обратно уже начали меня доставать. Судьба с достойным лучшего применения постоянством подсовывает как «плюшки», так и оплеухи.
— Командир, как мы рады тебя видеть! — Знакомый голос вырвал меня из горестных раздумий, намекая, что не все так плохо.
Седовласый Элбан с племянником моментально оживили пространство вокруг клетки деловой суетой. Парочка незнакомых солдат из обслуги помогли моим ново-старым подчиненным перенести детали снаряжения и удалились. Элбан тут же начал рассматривать «сбрую» хидоя.
— Интересно, и зачем арабы накрутили здесь этих колец? — ворчал себе под нос старик, разбирая цепи крепления трофейного седла. — Вечно они навыдумывают всякого.
— Элбан, мне что-то нехорошо. Ты разберешься сам?
— Подождите, командир, сейчас Воган закончит ставить палатку, а мы примерим панцирь. Вдруг не тот комплект выдали.
Мне оставалось только горестно вздохнуть и покорно застыть на месте, пока старик «навьючивал» на меня мою старую броню. Но это оказалось еще не все. На плечи легла непривычная тяжесть, едва не завалившая меня на спину.
— Не падать, — с улыбкой придержал меня солдат. — Так и думал. Ну ничего страшного. Это мы переклепаем, а здесь наковыряем пару дырочек. А ну попробуйте согнуться.
Раньше мне доводилось только видеть экипировку наездников хидоев на картинках и вживую. Со стороны они напоминали черепах — по-другому и не скажешь, глядя на большую выгнутую пластину, которая крепилась на спине. Двигаться в таком было неудобно, но теоретически подобная экипировка хорошо защищала наездника от ударов и даже падения на землю. Увы, наши инструкторы по выездке не предполагали, что я так быстро стану наездником, и не учили меня двигаться в стиле черепашки-ниндзя.
Что же, будем учиться по ходу пьесы.
Ох и отвратительно же поставлен процесс обучения в корпусе поводырей! Или это только мне не повезло с практикой?!
Как ни странно, несколько наклонов вперед и в стороны показали, что все не так печально. А вот откинуться назад было невозможно.
— Все нормально, — резюмировал Элбан. — Теперь попробуйте отстегнуть панцирь.
— А как? — совершенно искренне спросил я.
— Ох, что это деется-то, — вздохнул старик, явно подразумевая мою неопытность. — Вам что, в школе этого не преподавали?
— Я не доучился до конца.
Старик посмотрел на меня, но так ничего и не добавил, лишь сокрушенно покачав головой.
— Если вдруг выпадете из седла и надо будет быстро бежать, дернете сначала вот эти две нижние пряжки, — Элбан, направив мою руку, помог нащупать две пластины у пояса, — а затем вот эти две на плечах. Попробуйте.
— Не получается, — с непонятным волнением сказал я, пытаясь поддеть пальцами широкие пряжки у пояса.
— Дергайте сильнее.
Вторая попытка оказалась удачнее. После срыва верхних пряжек панцирь упал на землю, а я инстинктивно качнулся вперед и едва не упал от нахлынувшей слабости.
— Так, все, теперь отдыхать. До вечера куча времени, так что все успеем. Воган, ленивый хомяк! Ты скоро там?
Того, что ответил племянник моей «няньки», я уже не разобрал. Похоже, ментальная схватка с хидоем выпила все силы.
Меня не смогли разбудить ни шум военного лагеря, ни раскалившее воздух в палатке полуденное светило, а вот красноватые отблески заката, окрасившие серую ткань над головой, все же сумели вырвать мой мозг из неурочного забытья.
Некоторое время я лежал, бездумно глядя на матерчатый полог и стараясь отогнать от себя реальность, но ворчание Элбана и голос Вогана, мурлыкавшего какую-то песенку, напомнили мне, кто я и где нахожусь.
— Куда ты полез, идиот! — Крик Элбана заставил меня вылететь из палатки, как пушечное ядро. Сразу вспомнилось, что не закат послужил пробудившим меня раздражителем, а скрип металла на дверце клетки с хидоем.
К счастью, Воган не успел войти внутрь, по привычке решив, что можно заняться зверем и без поводыря. О том, насколько он был неправ, незадачливому парню рассказал скрип сочленений панциря. В принципе ничего страшного случиться не могло — хидой лишь краем сознания почувствовал чужого и попытался проснуться. Давеча мне удалось погрузить его в сон достаточно глубоко, но Воган все равно испугался. Он отскочил от клетки и упал на пятую точку, едва не надев себе на голову ведро с водой.
— В деревню, коров пасти, идиот! Завтра же! — заорал Элбан, таким способом избавляясь от осадка страха за самого близкого родственника. Вывалившаяся из ведра мокрая тряпка, которой парень собирался обмывать панцирь хидоя, была тут же подхвачена стариком и смачно хлестнула по вихрастой голове.
Сбежавшиеся на шум наездники начали хохотать. Я присоединился к веселью, но перед этим незаметно задвинул засов дверки на место.
— Что тут у тебя? — спросил подошедший на шум сотник Драган.
— Все нормально. Старик дурачится. Я отдохнул, и сейчас попробуем оседлать его.
— Давай я подстрахую, — предложил мой новый начальник.
Другие наездники подошли ближе. После совместного веселья общее настроение было довольно благожелательным. Бросалось в глаза, что наездники хидоев немного отличаются по характеру от простых поводырей. Это было вполне объяснимо, ведь они ходили в бой верхом на своих питомцах, поэтому имели лихой характер — другие здесь не выживали. Только впишусь ли я в этот гусарский коллектив?
— Элбан, хватит его гонять. Давай седлать нашего питомца! — позвал я обслугу, и цирк мгновенно прекратился. Особенно учитывая присутствие начальства.
Довольно ловко солдаты заволокли в клетку сложную конструкцию, которая напоминала обычное седло значительно больше, чем «ящик» хах-коваев. Цепи с лязгом встали на свои места. По большому счету это и были все приготовления — клыки, шипы и когти хидоя не нуждались в металлическом усилении.
Все прошло без проблем, потому что я плотно контролировал состояние зверя, надежно удерживая его за гранью сна.
После хидоя солдаты так же сноровисто «запрягли» меня, в конце «нагрузив» панцирем.
В дверку клетки пришлось проходить боком, а затем еще и краснеть, буквально заползая в седло. Хорошо хоть мою пунцовую физиономию скрывала маска.
Устроившись в седле, я сначала сел ровно, как в обычном лошадином седле, а затем лег животом на специальную подушку. В таком положении панцирь на моей спине совмещался с костяным венцом вокруг седла и сливался с броней хидоя, закрывая меня от стрел и копий. В таком положении обзор снижался до нуля, зато шансы выжить значительно увеличивались.
