Здесь в нем все равно не нуждались. Разговор в зале с низкими лавками давно уже шел о прошлых временах. Арлена и старый слуга поминали знакомые только им имена и смаковали сплетни, ходившие в Алом замке лет этак тридцать назад. Его присутствие явно было лишним. Он, в конце концов, покинул Вагран не для того, чтобы лавку тут задом протирать, слушая древние сплетни.
Старичок обеспокоенно вскинулся, Арлена, успокаивая, повела в его сторону рукой, кивнула.
– Ступайте, ваша милость, но будьте осторожны. В самом деле, не сидеть же вам с нами весь день. А на улицах можно услышать всякое, глядишь, и узнаете что-нибудь полезное.
Он склонил голову сначала перед Арленой, потом перед Увиром. В ответ старичок начал подниматься, очевидно, чтобы поклониться, но дама-маг удержала его на месте.
Рут развернулся и вышел в узкий коридор. По стенам висели узорчатые драпировки из дорогой ткани, которые легко было зацепить и смахнуть плечом. Тут пришлось идти осторожно, неспешно.
И только выйдя из дома, он зашагал размашисто и быстро. Широкие штаны, прихваченные у колена, смешно полоскались при каждом его движении. Это смущало, но сдерживать шаг не хотелось.
По площади, на которую выходил переулок, в разных направлениях шли люди, кто быстро, а кто и неспешно, прогулочным шагом. Встав у углового трактира, Рут сначала огляделся, а потом медленно двинулся к циклопическому сооружению из клеток, стоявшему в центре площади. Из нескольких узилищ доносились частые судорожные вздохи. Но криков не было, значит, люди из Лиги наложили на пленников заклятия немоты.
Рут свистнул, подзывая мальчишку, бродившего неподалеку с подносом. Купил несколько булок и бросил в ведра, надписи на которых казались не такими жуткими. Всякий раз громко поминая Велату, чтобы его скромный дар выглядел не как разгульная щедрость, а как почтительное приношение богине.
Люди лучше воспринимают набожных, чем просто добрых, а здесь, на площади, хватало наблюдательных глаз.
Мальчишка с подносом ушел не сразу, встал поблизости, поглядел, как Рут совершает приношения. Сказал громко:
– Им еще воды не хватает. Воду в баклажках продает Арса, вон он, на той стороне площади.
– Зови, – распорядился Рут. И бросил мальчишке серебрушку – деяния во имя Сострадающей надо поощрять.
Распределив воду между заключенными, он решил, что для богини Велаты на сегодня сделал достаточно. Богоугодные дела, помимо прочего, дали возможность понаблюдать краем глаза за проходом в крепостной стене, прятавшей Врата.
Вчерашняя история повторилась – еще одну женщину на его глазах отправили к будочке. И через несколько мгновений выпустили.
Он купил у мальчишки булку для себя и направился к набережной, небрежно пощипывая корку в сладкой обсыпке.
День был ясный, для северянина непривычно теплый. Рут шагал, рассматривая прохожих и прислушиваясь к разговорам.
Соседка вытряхивает половики прямо из окна, и всю пыль несет к нам, чтоб ей ногу сломать на своих драных дерюгах. Раген подорожал из-за напастей в Эрроне, эти пособники демонов, что правят там, ни на что не годны. Завтра будет судилище над укрывателями котов и демонскими прихвостнями, вы пойдете? На той декаде ожидается корабль из Серендиона, нужно поспеть на причал к его приходу. Говорят, серендионцы в прошлый раз не хотели брать в уплату кристаллы Силы, просили за товары одно золото…
С моря веяло свежестью, солью и рыбой. Несколько мальчишек удили прямо с набережной – мощенной камнем дороги, огражденной от моря высокой стенкой из валунов. Аретц жил своей привычной жизнью. И девушку с волосами цвета темного меда искать в нем можно было до бесконечности.
В самом конце набережной шли причалы, окруженные гирляндами рыбацких лодок. Больших кораблей не было видно – похоже, барки из Серендиона и диких земель появлялись в Аретце не каждый день.
А потом он увидел людей из Лиги борцов с котами. Несколько мужчин молчаливой сплоченной группой шли от дальних причалов. Рыбаки и просто прохожие почтительно раздавались перед ними в стороны. Из-за некрашеных плащей Рут сначала принял борцов с котами за служителей храма.
Но лица идущих навстречу не имели того выражения отстраненности и покоя, что было на лицах божьих слуг. Да и щеки были не в пример румянее и пухлее.
Через несколько шагов он уловил еще что-то неразличимое и неуловимое, разлитое в воздухе вокруг людей в серых плащах. Что это было, Рут понять никак не мог, но оно присутствовало, манило и озадачивало своей непонятностью. Поэтому он поддался искушению и позволил себе увидеть. Увидеть как эрни. Хотя в последнее время он и так слишком часто позволял себе видеть и чувствовать как эрни. Это было плохо, это могло стать привычкой.
Сначала его ноздрей коснулись запахи. Их было много, они были разные; пахло капнувшим с еды жиром, каплей серендионского благовония, попавшего на одежду с рук женщины. Мысленно Рут увидел лицо хозяйки благовония – тяжелые смоляные кудри, пронзительные яркие глаза, крупный нос… От одного из них пахло вином, пролитым на одежду во время вчерашней попойки.
Еще через два шага он осознал, что неуловимое и неразличимое, окружавшее людей, было отсутствием, а не присутствием – чистой белизной, отсутствием того, что он привык ощущать. Ни у одного из идущих навстречу не было чувства вины. Им не за что было мстить. Им никто не жаждал отомстить. Они ни за что себя не корили. Не мучились сожалениями. Сознание каждого было чистым и ощущалось Рутом как яркое белое сияние. До сих пор он встречал такое только у младенцев и сумасшедших. Да еще Берд, учитель боя, как-то упоминал, что отпетые злодеи тоже никогда не пахнут виной и сожалением, потому что никогда себя не корят, ни в чем себя не винят…
Рут застыл, потом, опомнившись, снова двинулся вперед, с интересом глазея на людей Лиги. Его одежда обличала в нем чужеземца, а стало быть, глазеть и удивляться ему полагалось.
Борцы с котами одарили его пренебрежительными взглядами и прошли мимо. Одежду элиморских простолюдинов здесь знали, в Аретц в свое время бежало немало людей, доведенных до грани восстанием мертвых. Правда, известие о чудесном избавлении Элимора пришло месяц назад, и те, кому было куда возвращаться, уже разъехались по домам.
Но все равно вид элиморца в его привычных одеждах удивления в Аретце не вызывал.
Потрясенный и огорошенный, Рут прошагал мимо двух причалов, потом взгляд его скользнул к воде, серо-синей, в бликах зеленого с позолотой света. Лодки в обрамлении сине-зеленых теней постукивали бортами друг о друга, ряды невысоких мачт мягко колыхались в такт звукам. Шагах в ста впереди мощеная лента набережной обрывалась и из-под нее уходил зигзагом в море каменистый берег, уставленный рядами сохнущих сетей…
Мысли Рута вдруг смешались и перескочили на другое, совершенно неожиданно для него. Рут застыл, глядя поверх причалов.
Море. Серендион, прячущийся где-то там, за морским горизонтом. Корабль, который должен прийти в следующую декаду. И княжна Татьяна.
