– А вы полагаете, я не смогу защитить тех, кого поставят передо мной? – тихим шепотом отозвалась она.
И померилась с обаятельным Таркифом взглядом.
Тот дернул разлетистыми бровями, вскинул голову. И зачем-то – руку, согнутую в локте.
– Не надо думать, – сказал он с легкой хрипотцой, раздувая ноздри, – что сильнее вас на свете никого нет. Умные люди то, что имеют, хранят и берегут, а не разбрасываются им направо и налево. И уж тем более не показывают, спасая кого ни попадя.
Он щелкнул пальцами, и Таня вдруг увидела тонкие синие струйки, брызнувшие из-под обшлага рукава по кисти, поросшей редкими темными волосками. Синяя сияющая сеть оплела кожу на одно мгновенье, а потом рука стала такой же, как и прежде.
– И ты? – только и смогла выдавить пораженная Таня.
Таркиф опустил руку, с насмешкой отозвался:
– Я? Я это просто я, бывший эрронский студиозус Жирер, ныне господин Омсель, а через девять дней снова Таркиф бал Вакриф, сын кагана. Я серендионец, человек и маг. А вы, собственно, о чем?
Таня обличительно ткнула пальцем:
– У тебя тоже есть эта Сила!
– Во-первых, – аккуратно сказал Таркиф, – вы, прелестная Татьяна, только что выдали мне, что ваши возможности сродни моим. И отличаются только в одном: я могу их контролировать, а вы нет. Это я говорю, исходя из того, что вы творили в Лисве и у Врат и как испугались, узнав о судьбе Харгора. Значит, я не ошибся, предположив, что смогу вас скрутить, если потребуется. Во-вторых, не тыкайте в меня пальцем. Серендионка не имеет права тыкать в мужчину пальцем. Но вы же не из нашей страны, верно? Хоть и объявили верховному Харгору, что ваша мать из Серендиона.
Значит, он все-таки слышал. Таня сглотнула и вскинула голову. Глянула на каганского сына с прищуром.
– Кроме того, вы еще и на редкость невежественны, – спокойно сказал Таркиф. – Глядите мне в глаза, как равная. Перед мужчиной вам следует опускать глаза, запомните это на будущее, о драгоценный зеленый алмаз моих глаз. Так вот, я запрещаю вам выходить из дома. И в случае неповиновения применю ту самую Силу, которой владею лучше вас. Вам все понятно?
– А что это за Сила? – не выдержала она. – И как…
Таркиф перебил ее:
– Вы хотите, чтобы я сам вложил в ваши руки оружие против себя?
– Хорошо, – хмуро сказала Таня. – Скажите только, почему эта синяя сверкающая мощь есть и у вас, и у меня? Ведь в пророчестве ничего не сказано про сыновей, там говорится только про четырнадцатую дочь. Или у вас в Серендионе все такие?
– Нет, не все. А в каком пророчестве? – Таркиф приподнял густые красивые брови.
Таня скрипнула зубами. Он же думает, что она просто живой артефакт и даже не знает о пророчестве.
Она наскоро пересказала стишок, ввернув пару слов про свой титул и происхождение – разумеется, только с отцовской стороны. После чего каганский сын ненадолго впал в задумчивость. И сказал, недовольно поморщившись:
– Старая мудрость моего народа гласит: все анадейцы лжецы. Думаю, этот Алидориус тоже.
– Но это единственное объяснение тому, что у меня эта Сила есть! – возмутилась Таня. – И в Лисве у меня все получилось, я там спасла людей, чего не смогли сделать эрронские маги. Поэтически формулируя, я нашла спасение, которого не нашли другие!
На лицо Таркифа набежала тень.
– Думаю, как раз этот ваш вынужденный подвиг и увидел сквозь века упомянутый Алидориус. Но больше вы этими глупостями заниматься не будете, обещаю вам.
– Скажите хоть, что это за вещь такая и как она мне досталась, – безнадежно произнесла Таня.
– Вы говорите про Силу, полученную вами от великой богини? – Таркиф сложил руки на груди, глянул скучающе из-под темных бровей. – Что вы знаете о Серендионе, о моя невинная и дивная Татьяна, прелестная, как день, сияющая, как рассвет?
Она пожала плечами:
– Там есть дамы, вуали, каган и его сто четырнадцать дочерей.
– Там есть не только это. Но главное, в Серендионе мы поклоняемся великой богине, Трире Справедливой Расплате. А также Дарующей Правосудие, Несущей Мстительное Милосердие и прочее, – наставительно сказал Таркиф. – Мы чтим и других богов – Лейн, Вирхара, Рьяга, Уэна, Файру и Гелда, но Трира превыше их всех.
– А мне говорили, что это демоны, – одними губами сказала Таня. И припомнила имена с эпитетами: Лейн Лгущая, Вирхар Хвастливый, Рьяг Ненасытный, Уэн Равнодушная, Трира Мстительная, Файру Ненавидящий, Гелд Непонимающий.
Каганский сын шагнул к ней, склонился над ухом, пугающе ровно прошипел:
– Это боги! Демоны все те, кому поклоняются здесь, в Анадее. Кстати, ваша Сила, о Элсил моей души, это дар Триры. Он есть у меня, потому что я сын правителя, которого благословила великая богиня. Но почему он есть у вас… Я вижу только одно объяснение: вы предназначены самой богиней мне в супруги. Припоминая ваш рассказ о вашем происхождении, я полагаю, что Справедливая Трира решила влить в наш род кровь первого Тарланя. Зачем, не знаю, очевидно, в этой крови есть некая Сила. Настанет день, и либо мы, либо наше дитя приведет всю проклятую Анадею к истинной вере. К вере в Триру, да озарит ее справедливость весь мир!
После чего Таркиф вышел, хлопнув дверью. Таня опустила руку, комкавшую покрывало у подбородка, упала на кровать, задумалась.
В придачу ко всему будущий женишок еще и фанатик. Ее спасет лишь побег.
Вот только как достать платье и выйти из дома? Конечно, можно изобразить дикую влюбленность, вдруг да проникнется, выпустит погулять…
Но Тане этот тип казался слишком склизким, чтобы решиться на подобное. И она сомневалась, что ее способностей к актерству хватит до победного – то бишь постельного – конца.
Она поднялась с кровати, доковыляла до окна. На тяжелой металлической раме оттенка бронзы не было ни ручки, ни запора. Таня подергала ее за край, но та не поддалась. Заклятие или какая-то хитрая задвижка?
С досадой тряхнув головой, Таня повернулась к окну спиной и принялась расхаживать по тесной комнате из угла в угол. Хоть ноги потренирует.
В сумерках под окнами еще два раза проходила процессия, предлагавшая всем миром бороться с котами и их укрывателями.
Когда местное светило зашло и в комнате сгустилась тьма, пришла Аюзанна и принесла один флиг, зачарованный факел. Засунула его в кованый держак, прикрепленный к стене напротив кровати, с легкой усмешечкой пожелала спокойной ночи.
Таня, как раз в этот момент стоявшая у окна, печально всхлипнула в ответ.
– Благородная Аюзанна, боюсь, что эта ночь не будет спокойной. Здесь под окнами все время ходят какие-то люди, грозятся, кричат про котов…
Служанка притормозила, развернулась и хихикнула:
– Это вы про наших кошкодавов, что ли? Не волнуйтесь, они приличные ребята, у меня вон кузен с Затечной улицы недавно вступил в их союз. Добрых людей, не укрывающих кошек, они не трогают.
