Капитан закончил говорить и опять внимательно смотрел на меня, видимо ожидая ответного потока слов. Но мне совсем не хотелось говорить, а вот ещё немного послушать — самое то.
— Для тебя так ценен тот Великий Распорядок? — улыбнулся ему одними уголками губ.
— Лет шесть назад ответил бы тебе однозначно — да, — всё же мне удалось немного смутить капитана контрразведки, говорил он не очень уверенно. — Теперь же, проведя эти годы на Большом Базаре, я уже и сам не знаю, какой должна быть правильная жизнь. Своим дыханием Смертные Земли сильно влияют на человеческие помыслы. Но и ужасы, творимые алхимиками во время войны мне принять решительно невозможно. Так воевать было нельзя. Это великое бесчестие — постоянно прячась подло бить исподтишка, намеренно отказываясь от честного боя лицом к лицу. Только прямой бой способен доказать подлинное преимущество перед противником, либо принять ошибочность своих заблуждений, приведших к военному столкновению!
— Хех, — он всё же сумел изрядно развеселить меня своими рассуждениями. — Расскажи, как ты будешь воевать, когда на тебя пойдёт несметная толпа хорошо вооруженных дикарей с целью непременно раздавить, только за то, что ты не такой как они, и у тебя отличаются от них взгляды на жизнь? Ты один, а их много. Будешь самоотверженно сражаться один против всех, доказывая им свою правоту силой честного оружия? Сколько ты продержишься, пока тебя банально не задавят числом, и пойдут дальше, наступая грязными сапогами на твоё поверженное тело? Пойдут рушить твой дом, насиловать твоих женщин и резать твоих детей, предавая огню всё то, что тебе ценно. А если, при этом, у тебя будет сила, способная уничтожить всех этих дикарей, невзирая ни на какие правила ведения войн, выйдешь ли ты против них с единственным мечом в руке, ибо только так не будет урона твоей иллюзорной чести? И много ли чести выходить с мечом против дикаря, когда у тебя есть огненный кнут?
Вот тут капитана Тука проняло ещё больше. Видимо мои слова задели какие-то невидимые струны в его душе. Возможно, в таком ракурсе он ещё не думал, или же сразу гнал все подобные мысли прочь, как не вписывающиеся в привычную картину мира. Наверняка личному составу гвардии с самого начала службы вбивали в головы всякие посторонние понятия о том, какой должна быть 'честная война'. И теперь мои слова подрывали эти фундаментальные основы самой банальной логикой жизни. Но капитан сумел побороть своё сильнейшее желание схватиться за голову и бросится прочь от этого непонятного человека, заставляющего его смотреться в зеркало своей души и видеть там весьма нелицеприятную картинку.
— Почему ты считаешь королевские армии и Лордов дикарями? — он всё же нашел в моих словах к чему можно зацепиться. — Дикари не способны собрать и вооружить миллионные армии.
— Только дикари считают грубую силу — единственным мерилом правоты, — легко парировал его смысловой выпад. — И только дикари не понимают серьёзных предупреждений. Сколько Лордам нужно было бездарно погубить своих людей, чтобы вовремя отступиться? Простые люди для них ничто, расходный материал, которого не жалко, а потому все они и сами 'дикарские лорды' нашли в этой горной долине свою смерть. Неужели ты считаешь в этом виноватыми исключительно алхимиков, которые защищали свой дом от разбойников как могли?
— Но ведь Лорды победили! — не захотел быстро сдаваться капитан.
— Победили? — картинно удивился я. — И оставшиеся в живых Лорды, и выхватившие из их рук власть Слуги Истинного, лишь позорно спрятались от постигшего их ужаса со скверным запахом, отгородившись от исчезнувших алхимиков высокими вратами, которые можно проходить только в одну сторону. Они до сих пор трясутся от страха при любом напоминании о былом существовании алхимиков. Запретили даже самые простые бытовые амулеты, некогда произведённые ими. Но как не стараются — не могут вытравить из народной памяти идей о том, что мир не должен принадлежать кому-то одному только по праву его рождения. Все люди изначально равны перед мирозданием, и каждому дано право занять своё достойное место по своим личным способностям, прилежанию и труду. Рано или поздно эти идеи снова обретут жизнь, навсегда похоронив нынешних хозяев жизни под обломками того самого Великого Распорядка. Мы сейчас ещё можем выбирать, где окажемся сами — погребёнными под теми же обломками, или станем теми, кому предстоит строить новую жизнь на освободившемся месте.
— Ты точно не из Братства, — изумлённо вздохнул капитан Тук, — те обычно говорят совсем другие слова, ратуя за сохранения Великого Распорядка, как величайшего дара Истинного людям, — тут он снова заметно посерьёзнел. — Люди Братства никогда даже не подумают в подобном ключе. Они хотят освободить сверхценное искусство, но не людей, — мои пространные словеса столкнулись с мощным аналитическим умом и знаниями опытного контрразведчика. — Так вообще никто не говорит кроме…, - тут он показательно замолчал, смотря в мою сторону и ожидая моей ответной реакции.
— Самих алхимиков! — мне надоело играть в смысловые прятки, а потому сказал именно то слово, которое давно ждал от меня капитан.
— Значит, ты и есть последний алхимик, как говорили давние пророчества и слухи, — он надолго задумался и поглядел в мою сторону с большим уважением, легко заметным в его изменившемся взгляде. — Никогда не мог представить себе, что когда-либо встречу живого алхимика, их и мёртвых-то никто не видел. Теперь всё непонятное легко находит свои должные места. Благодарю тебя за признание, теперь мне действительно удастся заснуть.
— Неужели ты меня совсем не боишься? — задорно оскалился ему в лицо, ибо мне вдруг стало весело и захотелось рассмеяться, когда, наконец, полностью представил все глубинные процессы, происходившие в душе моего собеседника, и долго не дававшие ему покоя.
— Мы с тобой сейчас стоим в одном боевом строю, и мне даже приятно шагать рядом с тем, кто готов в одиночку идти против всего остального мира, реально рассчитывая на свою победу. Потому пусть тебя боятся решившие встать на твоём пути, и что с ними произойдёт — я уже несколько раз имел возможность наблюдать своими глазами, — капитан Тук медленно поднялся с земли и побрёл досыпать в пещеру, снова оставив меня наедине с ночным небом.
Глава 7 Смертные Земли, город Юмаю
Возвращение в город оказалось на редкость будничным. Никаких тревог и неприятностей, утром вышли — к вечеру пришли. По пути встретилась только одна небольшая группа искателей, уступившая нам дорогу и завистливо поглядывавшая на пригибающихся под тяжестью мешков наших людей. Стража на воротах, было, обрадовалась хорошей возможности что-либо выцыганить своими мелочными придирками у возвращающихся с богатым хабаром искателей, но сразу погрустнела, едва опознав меня, желающих ссориться с городским авторитетом среди них не нашлось. Несмотря на вечернее время, в городе было людно. Кто-то явно затеял большую стройку, судя по отмеченному мной количеству телег с камнями и досками.
— Подскажи, где можно моим людям найти временное пристанище, — обратился ко мне капитан Тук, когда мы уже подходили к центру города.
Немного поговорив в пути, стало окончательно ясно — этому человеку вполне можно доверять. В определенных пределах, само собой. Несмотря на своё военное прошлое — дураком он не был, и прекрасно понимал сложившуюся к настоящему времени ситуацию. Какой-либо верности своим прошлым хозяевам у него не оставалось, клятвы с него сняли ещё при отправке в ссылку, а чувство долга за прожитые на Большом Базаре годы, успело благополучно выветриться. По сути, он и его люди были сейчас сами за себя, и хотели предложить свою службу тому, кто мог обеспечить им достойные по меркам Смертных Земель условия. Я вполне был готов им всё это дать.
