– П-при чем тут Поппинс? – спросила слегка пришедшая в себя Мэри.
– При том, что она в одном фильме поет песенку: «За грехи людские плата – непогода, непогода! Не простуда, не ангина, посерьезнее беда – полгода плохая погода, полгода совсем никуда…» Меня эта проклятая кейптаунская жара просто сводит с ума. А тебя, Мэри, а?
– Не знаю, в номере кондиционер… – растерянно пожала плечами Мэри и присмотрелась к Глебу повнимательнее. – Странно, но я такой песенки что-то не слышала.
– В том-то и дело, – кивнул Глеб, прикуривая сигарету. – Ты и не могла ее слышать. Потому что это песенка из советского фильма. «Мэри Поппинс возвращается» или что-то в этом роде.
– Советского?
– Ну да.
– Ты что, специализировался в университете по советскому кинематографу?
– Да нет, Мэри. Я специализировался в КГБ по увядающим красоткам. Таким, как ты.
Мэри Клер выпучила глаза:
– Ты хочешь сказать…
– Да, Мэри. Наш с тобой трах в Бейруте был не чем иным, как тщательно спланированной операцией прикрытия.
– Так значит, «шейх Салех»…
– Да, Мэри. Согласись, все было проделано на «отлично». Кстати, не попадалась ли тебе в твоей сумочке случайно такая штучка, похожая на оторвавшуюся бисеринку?
– Черт! Радиомаяк? – догадалась Мэри.
– Три радиомаяка, – ухмыльнулся Глеб. – Начальство не поскупилось. В тот раз все прошло удачно. Но сейчас я в полной заднице, Мэри. Эта чертова жара меня доконает…
99
Члену совета директоров «Старойла» от силы было лет тридцать. Он храбрился, но чувствовалось, что с живым генералом ФСБ он общается впервые в жизни и заметно волнуется.
«Не фигура! – подумал Максимов. – Вернее, фигура, но подставная…» От угощения Максимов отказался и тут же перешел к делу.
– Я вот зачем решил с вами встретиться, Артур Маркович. Дело в том, что у нас имеется оперативная информация, что один из ваших сотрудников, не будем пока называть его имени, использовал свое служебное положение в преступных целях.
– Этого не может быть! Наши сотрудники ничем противозаконным не занимаются, – энергично замотал головой Артур, но под пристальным взглядом Максимова сник и совсем тихо пробормотал: – Хотя, если вы так говорите, у вас, наверное, есть основания.
– Конечно, – кивнул Максимов. – Не будь оснований, я бы вас не отрывал от дел. Тем более что вы остались сейчас за главного. Поэтому нужна информация. Вся, что у вас есть, – официальная и не очень.
– Но…
– В противном случае, – перебил собеседника Максимов, – я буду вынужден получить ее другим путем.
– К-каким? – нервно спросил Артур.
– Тем, который в народе называется «маски-шоу», – развел руками Максимов. – Ну, вы понимаете – спецназ, люди в форме, выемка документов. И как следствие – падение котировок акций. Но это только если мы не договоримся, – доверительно сказал Максимов и демонстративно выложил на стол телефон.
Артур посмотрел на «мобильник» словно на змею. Наверно, насмотрелся боевиков и думал, что стоит только генералу ФСБ позвонить по телефону, как «маски-шоу» тут-таки и начнутся – завоют на Ордынке сирены, захлопают дверцы, затопают ботинки спецназовцев.
– Так что мы решили? – задушевно поинтересовался Максимов.
– Мне нужно… – вскочил на ноги побледневший Артур. – Мне нужно в туалет! Извините, я сейчас…
Член совета директоров почти бегом выскочил в заднюю дверь. И закрыл ее на задвижку. Что последует дальше, можно было не гадать – закрывшись еще за одной дверью в туалете, Артур наверняка собирался позвонить руководству «Старойла».
Появился Артур Маркович минуты через три.
– Извините еще раз, – сказал он, присаживаясь. – Диарея, черт бы ее побрал…
– Бывает, – кивнул Максимов. – Так что мы решили?
– Да что? В семье не без урода. Так что может быть всякое. Мы окажем вам любую возможную помощь! Я сейчас же отдам необходимые распоряжения. Как фамилия этого сотрудника?
– Красовский. Глеб Красовский.
– Красовский? – изобразил амнезию Артур. – А-а, да-да, Красовский! Референт по безопасности, кажется. Сейчас!
«Хреновый из тебя актер, – подумал Максимов. – Очень хреновый. Ты знал, о ком речь. А раз так, то и у твоих дорогих руководителей рыльце в пушку. Спалились вы, ребята-акробаты…»
Артур тем временем позвонил в отдел кадров и радостно сообщил:
– Оказывается, он не референт, а эксперт! Сейчас его дело принесут!
– Да не надо, – поднялся Максимов, – я лучше сам схожу.
– Да зачем?
– Затем, дорогой Артур Маркович, что может возникнуть необходимость посмотреть еще кое-какие дела, подчиненных Красовского, например…
– А, да-да, – заметно скис Артур, но перечить не решился. – Тогда я сейчас распоряжусь, чтобы вас проводили!..
– Спасибо! – кивнул Максимов и после паузы добавил: – И еще, Артур Маркович, там внизу сейчас появятся двое моих оперативников. Пусть их пропустят.
– А-а зачем?..
– Затем, что может возникнуть необходимость опросить кое-кого из персонала насчет связей Красовского – на предмет любовных интрижек, связей всяких… ну, вы понимаете. Так что вы уж заодно распорядитесь и насчет этого. Чтоб мы вас потом зря не отрывали.
100
– Так ты тут… по работе? – спросила после паузы Мэри и осторожно потянулась к сумочке за сигаретами.
Глеб глубоко затянулся и кивнул:
– Да, а ты, Мэри Поппинс?
– Я просто приехала встряхнуться, Джек. Или ты не Джек вовсе?
– Джек, Джек Потрошитель! – сказал Глеб и хрипло рассмеялся.
Мэри наконец выудила из сумочки пачку сигарет, Глеб галантно дал ей прикурить. От его внимания не ускользнуло, что руки Мэри заметно дрожат.
«Чертова сучка наверняка включила в сумочке диктофон! – сообразил Глеб. – Ну что же, так даже лучше…»
– Я попал в скверную историю, Мэри, – вздохнул Глеб. – Очень скверную. И так получилось, что единственный человек, которому я могу обо всем рассказать и который может мне помочь, это ты, Мэри, понимаешь?
– Да, Джек.
– Помнишь историю с гибелью в автокатастрофе советского перебежчика? В Кентукки?
– Что-то припоминаю.
– Его звали уже Алан Смит. Он прошел стандартную процедуру по программе защиты свидетелей. По-настоящему его звали Пинчук. Так вот, этот самый Пинчук имел одну плохую привычку. Он очень любил шляться по всяким кабакам и снимать подвыпивших женщин. А потом трахать их.
