Книга Азовское сидение, страница 49. Автор книги Андрей Венков

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Азовское сидение»

Cтраница 49

Осенью в Москве есаул Василий Никитин рассказывал, что напали на таманском берегу на «смятенных» казаков «темрюцкие черкасы», многих побили, «а иных живых поимали, и взяли де 16 стругов; а весть де им учинилась, что вышли к ним тех 16 стругов два человека казаков». Еще 4 струга отстали в море. Про два струга имелись известия, что целы, а про два вестей не было. Плавали по Азовскому морю, а к берегу пристать не могли… Вот так в первом же набеге отсеялись «вольные новоприборные».

Почему именно они? А потому, что остальные, уцелевшие, вели себя совершенно по-другому, и в них угадываем мы тех самых казаков из Азовского сидения…

Буря и гибель половины участников набега сорвали внезапность, рассекретили саму экспедицию. Да она, судя по всему, и не была для турок секретом. Уцелевшие на 13 стругах повернули назад. Но предупрежденные азовцы и турки засыпали камнями Мертвый Донец и засели в скрытных местах, затаились в засаде.

Казаки ночью вошли на стругах в Мертвый Донец и наткнулись на камни. Не медля, пристали они к берегу и стали перетаскивать струги волоком. Тут на них в темноте азовцы и бросились. Но, как говорится, не на тех напали. Казаки азовцев отбили и продолжали перетаскивать струги. Отбитые азовцы послали в город за помощью, но больше в темноте своих нападений не повторяли. Лишь утром, разглядев, что казаков мало, решили истребить их и вместе с турками атаковали. Как писал В. Сухоруков, «и тут началось у них кровопролитное сражение, гибельное для обеих сторон». Василий Никитин рассказывал московским дьякам, что ночью «сперва де казаки побили азовцев и черкас, а после де того на утре, как их осмотрели, что их немного, и они де пришли на них многими людьми и их побили, а иных поимали, потому что де они в то время таскали из Донца струги и многие были наги, и в те де поры струг отбили, а в Войско пришло 12 стругов».

То есть, из 13 стругов азовцы захватили лишь один, а на двенадцати донцы прорвались и ушли в Черкасский городок. «… Потеря в людях с обеих сторон была одинакова, сверх сего казаки ранили в щеку азовского бея», — подвел итог этому делу В. Сухоруков.

В Крыму татары схватили пребывавшее там русское посольство и стали ему выговаривать: если ваш царь желает быть в дружбе с ханом Ислам-Гиреем, то пусть на Дон войско пошлет, а хан со своей стороны пошлет свое войско, вот бы вместе и извели казаков, а другого пути к доброму согласию между Крымом и Россиею нет. А посланники заученно отвечали: нестаточное дело нашему великому государю посылать на тех воров, на донских казаков, своих государевых ратных людей, потому что они людишки худые, и от государевых украинных городов удалены, и живут в розных местах по займищам и по малым речкам, и по проточинам. Если Ислам-Гирей только захочет, он и сам этих воров с Дона собьет и без нашего государя. А наш государь в таком случае на Ислам-Гирея досадовать не будет. То есть, повторили то, что татары и турки уже сто раз слышали: сбивайте их с Дону сами, а мы рук марать не хотим. А собьете — мы на вас не обидимся.

Турки и татары считать умели, да и пойманным «вольным новоприборным» языки развязать смогли, и выходило, что после недавнего неудачного набега остались на Дону от старых казаков жалкие крохи. Случай очень удобный, чтобы добить эти остатки.

Разослали они за помощью в ближайшие улусы и, собрав большую силу, явились под черкасские раскаты на 280 судах, да берегом конница подошла.

Казаков в Черкасске в те поры обреталось всего с тысячу. Рассказывал потом Василий Никитин, что 19 и 28 июля подходили к Черкасскому городку азовский Мустафа бей с азовскими, крымскими и ногайскими людьми и с черкесами, да подходил начальник азовских янычар Алей ага со своими янычарами «Доном судами с пушками и с мелким ружьем, а судов де всяких было 280, и их казачий городок осадили и к городу накрепко приступали, и битвы у них с ними были великие, и на том приступе многих азовских, и крымских, и ногайских людей, и черкес побили, а иных переранили».

Отбитые и перераненные враги побежали от Черкасска. «Видя это, казаки бросились в свои суда, которые во время осады находились внутри городка, настигли врагов и множество их захватили на судах», — писал Сухоруков. И Василий Никитин кратко, но емко подтверждает: «и они де за ними гоняли и, догнав, многие суды у них отбили, и многих побили и переранили, и языки поймали; а с пытки де те языки сказывали, приходили де они для того, чтобы им их разорить…».

Азовцы не утихомирились и продолжали частыми набегами изматывать уцелевших малочисленных казаков. Казакам же помощи ниоткуда не было, лишь с Астрахани подошел небольшой отрядик.

В октябре донцы не выдержали и послали в Москву посольство во главе со старшиной Андреем Васильевым и есаулом Василием Никитиным просить помощь людьми.

На Москве их внимательно выслушали и речи их расспросные записали (мы их, кстати, только что цитировали), но не торопились — помечены те расспросные речи 15 ноября. Говорили казаки, что хотят турки с азовцами и татарами Дон от казаков до Воронежа очистить, «а которые де были вольные люди, и те де, не хотя с ними служить, многие разошлись, а которые де остались с ними, и те де многие на государевых службах на боех и на приступех побиты и переранены, и многие де их братья и вольные люди от ран померли». Заявили казаки, что силы служить не стало, и жить на Дону стало не в силу. И если Государю река Дон нужна, то пусть дает свой указ, а они, между прочим, «зимою… чают… их бусурманского большого собрания и к себе приходу».

Московские люди, чтоб с донцов сбить окончательно спесь, стали их по обыкновению мурыжить. 22 декабря дьяки думные Назарей Чистой и Алмаз Иванов опять стали их расспрашивать — вот бьете вы челом государю, что стоять вам не в мочь, а чем же вам помочь, если сами вы говорили, что хлебных и пушечных запасов на Дону нескудно.

Василий Никитин подтвердил, что запасов на Дону нескудно, а скудны мы, донские казаки, людьми, чаем мы по зиме к себе бусурманского приходу большого собрания, «и чем царское величество велит помощь учинить, в том де как царское величество изволит».

А дьяки казакам начали выговаривать: «людей к ним посылать немочно, потому что они государского повеления не слушают, посланы к ним вольные многие люди, и они тех вольных людей голодом поморили, запасов им не давали, а иных побивали, и те вольные многие люди с Дону разошлись от их тесноты и дорогою многие померли; да к ним же послан с ратными людьми стольник и воевода князь Семен Романович Пожарский, и они, атаманы и казаки, его ни с чем не слушали, все делали самовольством и беглых людей к себе принимали, и вынимать их у себя не дали, а иных людей подговаривали.

Да им же, атаманам и казакам, по царского величества указу на море под турские города ходить и воевать и разорять не велено, и ведомо царскому величеству учинилось, что они на море под турские городы ходили и воевали, и разоряли, и для того ныне в Царегороде царского величества послов задержали от их непослушания, и тем своим непослушанием людей всех растеряли».

Есаул Василий Никитин на конкретные обвинения дал обстоятельные ответы. Что касается вольных людей, то «вольным де людем от них никакой тесноты не бывало, и их не побивали, и запасы им давали, и те де вольные люди не хотят государю служить, запасы пропили и, пропив те запасы, с Дону от них пошли бегом, а унять было их нельзя, потому что они люди вольные».

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация