Фрося вдруг изумилась:
— О чем ты? Не понимаю.
— Еще бы, тебя же там не было. Характер мой знаешь, все
пошло не по сценарию. Изрядно там всех потрепала. Ничего-оо, расскажут тебе,
еще посмеетесь хором с меня.
Тут я заметила изысканно накрытый стол (с чудесным вином,
лобстерами, свечами) и восхитилась:
— Какая прелесть! Что это?
Фрося смутилась:
— Завтрак или уже обед. Надо же нашу встречу отметить.
— Так что же мы тут стоим! — воскликнула я и бросилась
снимать Фросину рабочую блузу.
Увидев мой (уже не такой новый) французский костюм, Фрося
запоздало его похвалила:
— Соня, это чудо! Просто отпад!
Видимо и в самом деле переживала, бедняжка, что с приколом
своим малость перестаралась.
— Ладно, не подлизывайся, — отмахнулась я, отправляясь мыть
руки. — Будто не знаю, что к тряпкам ты равнодушна.
Наспех приведя себя в порядок, я уселась за стол и сразу
вооружилась щипчиками для лобстеров. Когда вижу лобстеров, терпение меня
покидает. Впрочем, диеты прививают страсть к любой пище, даже к пельменям и кашам.
Фрося уселась напротив и зажгла свечу. Вид у нее был
загадочный.
— Сонечка, — прошептала она, — ты действительно простила
меня?
— Совершенно, — благодушно заверила я, жмурясь от
удовольствия и предвкушая “знакомство” с лобстером. — Все было очень мило.
Клянусь, я не останусь в долгу. Выступлю с ответным приколом в ближайшее время.
Чур, ты тоже не обижайся.
— Хорошо, — обрадовалась Фрося. — Не буду. Но мне любопытно.
Ты расскажешь, как все это было?
— Охотно расскажу, но только после обеда, — сказала я,
поигрывая щипчиками и приноравливаясь подцепить кусок мяса побольше.
Момент предвкушения, самый сладкий, еще слаще, чем момент поглощения.
Я едва не захлебнулась слюной. Лобстер смотрел на меня, словно возлюбленный…
Мои ноздри улавливали его тонкий, сладковато-пряный аромат. Я, говоря языком
Маруси, прямо вся к нему устремилась, имея ввиду и вино — Ефросинья долго жила
в Париже и толк в винах знает. И в еде она знает толк. Поэтому я пошла собою на
стол и…
И в дверь забарабанили!
Ужасно!
Думаю, что и ногами. И кулаками. Фрося крикнула:
— Открыто!
Спрашивается, кто “открыто” кричит, когда раздается такой
дикий грохот? Умней было бы прятаться в шкаф, под стол, под кровать…
Куда угодно!
Но мы не спрятались. В комнату ввалились уже знакомые мне
верзилы, и я мгновенно поняла почему такой загадочный вид был у Фроси — пошла
вторая серия прикола.
Кстати, увидев верзил, она, чертовка, с трудом смех
сдержала. Я тоже не ударила в грязь лицом и, одарив верзил улыбкой приветливой
радости, с пафосом им сообщила:
— Мальчики, мы вас заждались!
Видимо, я вышла за рамки сценария — верзилы с фальшивым
удивлением уставились на Фросю.
“Как плохо ребятки играют,” — подумала я.
— Кто это? — спросил Интеллигентный.
— Моя подруга, — ответила я.
Верзилы слегка растерялась:
— Подруга?
Мысленно я их осудила: “Отвратительная! Отвратительная
игра!”
— Шо будем делать? — спросил у самого огромного
Интеллигентный.
Тот махнул рукой:
— Хватаем обеих.
И нас энергично схватили.
Глава 6
Как и в прошлый раз, меня затолкали на заднее сидение, Фросю
пристроили рядом. Теперь я уже знала куда нас везут: туда же, откуда с
Арнольдом вернулась — куда же еще?
Я ничего не боялась и сожалела только о том, что не могу
выразить Фросе свое восхищение. Какой многоходовой прикол — это высший пилотаж
в прикольном искусстве!
“Уж и не знаю чем тут ответить, — прикидывала я. — Все, что
приходит в голову, кажется тусклым. Вряд ли смогу переплюнуть подругу”.
Вскоре выяснилось, что я ошиблась: нас привезли в другое
место. На этот раз мне попался дырявый мешок, и я видела, что опять нахожусь за
городом. Дом был еще больше, зато усадьба гораздо беднее — не размерами, а
ухоженностью: сад бурьяном зарос и смешался с березовой рощей.
И меня и Фросю привели в полутемную комнату. Лишь там с
наших голов стянули мешки.
— Не скучайте, девочки, без меня, теперь вы поступаете в
распоряжение наших коллег, — гаркнул интеллигентный верзила и оставил нас
одних.
Дверь, разумеется, он с серьезнейшим видом закрыл на ключ.
Мы с Фросей переглянулись и покатились со смеху. Каждая
пыталась что-то сказать, но смех был воистину гомерический: выразить свои
чувства возможности не имели.
— Ну ты, Соня-яя, даешь, — сквозь хохот выдавливала Фрося.
— Нет, это ты дае-ешь, — вторила я, тщетно пытаясь
продолжить.
Насмеявшись до слез, разом умолкли.
— И долго мы будем сидеть здесь? — с улыбкой спросила Фрося.
— Сама знать хочу, — ответила я.
Фрося игриво толкнула меня в бок. Я ее тоже игриво толкнула.
— А то не знаешь, — сказала она и опять захохотала.
— А то ты не знаешь, — воскликнула я, предчувствуя новый
припадок смеха.
Дверь распахнулась. В комнату заглянул изумленный верзила —
родной уже Интеллигент. А намекал, что мы не увидимся. Впрочем, я не стала его
упрекать.
— Они ржут! — сказал он и спросил: — Дурочки, шо вы ржете?
Вам бы плакать в самую пору.
Настоящий артист — так натурально сыграл, что мы замахали
руками, не в силах говорить, только корчились, надрывая животики.
Верзила загадочно покрутил у виска пальцем и исчез, я же
отметила: “ Отлично в образ вошел. Еще немного, и я точно поверю. Кстати,
деньги отсчитывал мне он тоже весьма натурально”.
Едва вспомнив про деньги, расстроилась: смеха как не бывало.
— Фрося, — тревожно спросила я, — выходит, если это прикол,
то “баксы” придется вернуть?
Возвращать я никогда не любила.
— Какие баксы? — удивилась она.
Я полезла за лиф комбидреза и достала семьсот долларов,
свои, честно заработанные — как мне совсем недавно казалось.
