— А вот теперь позвоню свекрови! — воскликнула я и
позвонила.
К ней вопрос был один: как узнала ты, старая шельма, про
верзилу Валета.
Вопрос, разумеется, я задала в той форме, которая
располагает к ответу: мамуся-дорогуся и прочее-прочее. Понимаю, что фальшь и
цинизм, но пришлось: деваться-то некуда.
В ответ получила глас Вельзевула:
— Раз Роберт так сильно занят наукой, я сама решила за тобой
последить.
— Вы и здесь ни на что не способны, — отрезала я. — Как вы
следили, если с Валетом скрестили меня? Ведь с ним я с единственным не
общалась!
— Мне плевать с кем ты общалась! — заявила свекровь. —
Оправдываться будешь перед Робертом, глупым сыном моим! Я же могу сказать
только одно: мой детектив про Валета все знает и мне уже доложил. И еще
детектив мой подслушал как ты набивалась в друзья к бандитам и мечтала сняться
в порнухе.
Я восхитилась свекровью: “Ну, стерва, дает!” — и кротко
спросила:
— Какой детектив?
— Тот, которого я наняла, чтобы вывести кое-кого на чистую
воду. Пусть не думает Роби, этот мой сын, что жена у него святая. Уж теперь я
все знаю! Узнает и он! Все! Все узнают!
Во дела! Все скоро узнают, а как же я? Я-то когда узнаю?
— Мамуля, — вкрадчиво ей говорю, — ну раз уж скоро об этом
узнают какие-то все, так может и мне вы доверите страшную тайну. Что мой Роберт
узнает?
Вельзевул мой взорвался:
— Не твой, а мой! Роберт мой! Только мой!
Чтобы не хватил старушку удар, пришлось пойти на компромисс.
— Хорошо, — отвечаю, — будем считать, что я Роби взяла в
аренду у вас, а теперь скажите, пожалуйста, что он узнает, ваш Роберт?
— А то, что ты с детства мечтала сняться в порнухе! —
выпалила свекровь и заверила: — Мой детектив все подслушал!
Мне стало обидно — пришлось сказать:
— Глупость вам страшно идет, с ней и живите. Если ваш
детектив так усердно подслушивал, тогда он не мог прослушать того, как я
насмерть сражалась. Визг на всю округу стоял, так раздеваться я не хотела.
— Раздеться ты предложила сама, — прогремел Вельзевул, — но
бандиты глядеть не хотели на то, что ты называешь своей фигурой, и запретили
тебе.
— Если речь зашла о фигуре, то я вам скажу: кто бы мне
говорил! Сверху загар, а под ним полтора метра чистого сала! А объемы:
160-160-160 — талию делайте где хотите!
— Посмотрим, что будет с тобой лет через двадцать! —
пообещала свекровь.
— Хотите сказать, лет через сорок? Ведь на столько вы старше
меня?
Вельзевул мне мгновенно ответил, но услышать я не смогла: в
нашу беседу встряла бедная Фрося.
— Ничего не пойму, — сказала она. — О чем вы говорите?
— Сразу поймешь, когда женщиной станешь, — ответила я и
обратилась к свекрови, переходя прямо к делу:
— Как удалось вам узнать, куда я отправилась?
— Роберт, этот мой сын, рассказал! — злорадно заявила она.
Я взбесилась:
— Ах, Роберт! Этот мой муж! Он у меня получит!
— Ты регулярно ему не даешь!
— Он, наглец, и не просит! И теперь он еще посмел разболтать
куда я поехала?! Будет ему развод!
— А тебе еще хуже будет! — интригуя меня, пригрозила
свекровь и бросила трубку.
В отчаянии я завопила:
— Вот они, родственники! Как помогают в беде! Меня похищают,
а детектив все это снимает на камеру! А у свекрови моей одно на уме! По себе
стерва судит и ничего, кроме измены, не приходит ей в голову!
Фрося кое-что понимала, но вопросы от этого только лишь
множились.
— Соня, что происходит? Ты мне скажешь? — спросила она.
— Конечно скажу! Эта мать Роберта наняла детектива, и теперь
она в курсе, что здесь происходит.
— Это же счастье! — воскликнула Фрося, от радости захлопав в
ладоши.
Конечно приятно, что еще есть на свете наивность, но
пришлось внести ясность.
— Детка, — скорбно поведала я, — не хочу тебя
разочаровывать, но не все в этой жизни так просто, как кажется на первый
взгляд. Свекровь, эта мать Роберта, уверена, что мы здесь с тобой собрались на
групповичок. Понимаешь? На пошлую групповуху!
— Она что же, не знает, что верзилы бандиты? — спросила
Фрося растерянно.
— Знает конечно и от этого ей во сто раз обидней. Меня, ее
невестку, жену этого Роберта, сына, черт побери, будут иметь не какие-то там
“ботаники”, зачуханные наукой, а сами бандиты, парни с железными яйцами! Вот
как думает мой Вельзевул! И страшно завидует!
Фрося, бедная, поразилась:
— Да как же возможно так думать, когда нам на головы
надевали мешки?
— Детка, — грустно ответила я, — разум ее так устроен, что
только о сексе может думать она. Эта старушка мозгами застряла в подростковом
периоде. Так бывает. Вокруг оглянись и увидишь немало шустрых
старушек-тинэйджериц.
— Даже не верится.
— Ефросинья, поверь, даже если меня будут казнить и потащат
на плаху, то и там эта стерва пришьет мне измену с моим палачом! Она не поймет,
что меня жизни лишают, потому что во всем видит только лишь ЭТО!
— А она вообще человек?
— Абсолютнейший, — заверила я, — доброта ей тоже присуща.
Тут Фросю мою нелепо вдруг осенило.
— Тогда нас может спасти мать твоего Роберта! — закричала
она. — Ей надо толково все рассказать, объяснить, что мы похищены, и она нас
спасет! Сейчас же звони свекрови!
Я мгновенно прикинула, чем нам это грозит и ужаснулась. А
Фрося, неправильно оценив мой скорбно задумчивый вид, спросила:
— Думаешь, она Якудзу не сможет найти?
Я так не думала — я знала свекровь: она, если захочет,
отыщет иголку в любом стоге сена. Да что там иголку: если захочет и жар-птицу
добудет, и конька Горбунка, и щуку, и змея Горыныча — ей просто в голову не
приходило всех их искать.
— Да нет, — промямлила я, — Якудзу она найдет.
Наивная Фрося моя удивилась:
— Откуда тогда у тебя сомнения взялись?
— Да вот, размышляю сколько свекровь даст на лапу Якудзе,
чтобы он нас лет сто здесь держал.
И тут меня осенило:
— Мы же знаем кто нас похитил! И знаем, что за нами следил
детектив! Надо звонить в милицию! Они свяжутся с детективом и прижмут Якудзу в
два счета! Вот теперь мы спасены!
