Агрессоры! И тупицы!
— Какая разница! — мне вопит. — Нет времени пререкаться! Не
кочевряжьтесь! Немедленно полезайте наверх!
— Тише, — спокойно ему говорю. — Нас могут услышать.
А он еще громче:
— У меня из-за вас съемка накрылась!
Тут и мои нервы не выдержали.
— Что там съемка? Накрылась вся моя жизнь! — взвизгнула я и,
вспомнив о переводчике, слезно добавила: — Если бы только жизнь, похлеще того,
карьера. Моему переводчику, господину Судзуки я солгала! Сегодня днем должна
была ему позвонить, а вы, с вашими похищениями, поломали все мои планы.
— Я тут при чем? — удивился Арнольд.
Но мне уже было не до него, меня уже осенило!
— А что мне мешает прямо сейчас ему позвонить? — воскликнула
я.
— Кому и куда?!
— В Японию, моему переводчику, господину Судзуки!
В поисках телефона я бросилась хаотически рыскать по
карманам костюма — французского! Нового! Нечеловечески дорогого! Загубленного в
дебрях провинции!
— Куда же он подевался? — бубнила я, имея ввиду телефон,
костюм был частично на месте. Правда, основная часть кружев на ветках осталась,
метров пять, не меньше смотала с себя.
— Что вы делаете? — опешил Арнольд.
— Ищу телефон, разве не видно.
— Зачем?
— Буду срочно звонить переводчику, господину Судзуки.
Арнольд ужаснулся — какой впечатлительный:
— С ума вы сошли! Нашли время звонить! На третий этаж
полезайте и звоните там хоть Судзуки, хоть Мицубиси, мне все равно!
— Ха! Полезайте! На третий этаж? Я что, скалолазка? Нет уж,
лучше переводом займусь.
— Ну что мне, и вас что ли связывать? — с отчаянием спросил
бедный Арнольд.
— А что, мысль неплохая, — порадовалась я. — Свяжите меня,
кляп вставьте в рот и спокойненько уезжайте. Только прикройте нас с Фросей
каким-нибудь одеялом, а то холодновато уже.
— И что это будет?
— А ничего. Если бандиты нас около дома найдут, связанных и
безмолвных, то сразу поймут, что мы не виновны, что это совсем не побег, а
новое похищение. На этот раз неудачное.
Арнольд растерялся: было видно, что умная мысль вызвала в
нем массу противоречий. С одной стороны, ему очень хотелось поскорей от обузы
избавиться, но с другой стороны, ему было боязно снова идти на поводу у меня,
штучки, как он ядовито выразился, еще той.
В связи с этим он озабоченно осведомился:
— А что вы им скажете, когда вас найдут?
Я закатила глаза:
— Что может сказать человек, пролежавший всю ночь на земле
связанный да еще и с кляпом во рту? На все их вопросы я буду глупо крутить
головой и отвечать: “Ихь бин не понимайт! Ихь бин балной!”
Арнольд не поверил:
— Ага, будете вы крутить, только не головой, а Якудзой и
мной. Батяне сразу и скажете, что я вас связал да сбросил с третьего этажа.
— И что ж тут плохого? — наивно полюбопытствовала я.
— Нет, ничего! — ни с того ни с сего взбесился Арнольд. — На
этот раз Якудза убивать меня даже не станет. Просто пристроит в дурдом. Черт с
вами! Так и быть! На третий этаж сам полезу!
— Вот это мужской поступок, — одобрила я.
Сказано сделано: я осталась внизу любоваться ловкостью и
спортивной сноровкой партнера, а он полез наверх демонстрировать все это мне. Когда
аттракцион на стене был закончен, и Арнольд оказался в заветном окне, я решила
над ним подшутить.
— Вы уже в нашей комнате? — осведомилась я.
С наивной радостью он мне ответил:
— Да! Да!
— Вот там и оставайтесь, а я пошла за “быками”. То-то они удивятся,
обнаружив в комнате вас вместо нас с Фросей.
— Так и знал! — взвыл Арнольд. — Так и знал, что вы подлая
баба!
Пришлось напомнить ему:
— Еще недавно вы знали, что я баба совсем неплохая, ну да
фиг с вами, не убивайтесь, лучше подругу тащите наверх.
— Цепляйте ее! — ликуя воскликнул Арнольд.
Фрося задергалась и закатила глаза — я же порадовалась: “Как
вовремя мы вставили кляп этой трусихе — визгом своим всех бандитов на ноги
подняла бы она, даже “преф” не помог бы”.
Привязав покрепче Ефросинью к шнуру, я предусмотрительно
отошла подальше.
“Вдруг сорвется и упадет да ненароком заденет лицо”, —
подумалось мне.
После мысли такой я отошла еще дальше и принялась за
нелегкое дело: Арнольда на истинный путь наставлять.
— Давай, поднимай, — ему говорю, — выше, чуть дальше, чуть
медленней, еще немного осталось, еще и еще! О, хорошо!
И мысленно констатирую: “Слышал бы кто, черт-те что о нас с
безвредным Арнольдом подумал бы”.
А сама продолжаю командовать:
— Еще, давай посильней, а теперь полегче, помедленней, за
ножку, за ножку, о, хорошо…
Арнольд команды мои выполняет, и благодаря только этому
Фрося неминуемо движется к третьему этажу. Когда Арнольд в окно подругу втащил
и, отвязав ее, бросил шнур вниз, меня вторично на шутки “пробило” — ну как
обычно.
— Каково самочувствие Фроси? — интересуюсь загадочно.
— Отлично, — он мне отвечает. — От страха еле жива, но скоро
дар речи к ней снова вернется.
— Значит пора за “быками” идти, — констатирую я. —
Интересно, как Фрося “быкам” объяснит мое исчезновение из комнаты и ваше там
появление.
Арнольд снова ругаться:
— Я так и думал! Я знал, что вы подлая баба!
Но на этот раз хулиганство ему с рук не сошло: Фрося за меня
заступилась — оказывается он опрометчиво от кляпа ее освободил.
— Подонок! — закричала она. — Не смейте подругу мою
обзывать! Вы и ногтя ее не стоите!
Вынуждена была подтвердить:
— Да, не стоит.
Но после такого великодушного акта пришлось отказаться от
похода к “быкам” — захотелось вернуться к любимой подруге.
Я известила Арнольда:
— Так и быть, возвращаюсь! Спускайтесь сюда!
Бедняга не поверил своим ушам:
— Что значит — спускайтесь? Как я должен спускаться? По чем?
