“Теперь будут обе болеть!” — зло подумала я и добавила.
На этот раз подумала с сожалением: “Ну все, от члена мало
чего рабочего у бедолаги осталось”.
А “бык” с диким воплем хозяйство свое сразу двумя руками
бережно обхватил — но поздно, раньше надо было беречь самое дорогое. Пока
другие “быки” в задумчивости столбенели, пострадавший по комнате жеребцом
игривым скакал и сквозь зубы все пытался узнать у меня:
— Ты что, сука, совсем охренела?
Я смело ему отвечаю:
— Да нет, просто у меня характер такой.
Остальные “быки” об этом узнав, заторопились — друг друга
расталкивая, поспешили из комнаты. Травмированный мною зло цыкнул зубом — не
впечатляюще, не так как батя Якудза — и за бригадой своей враскорячку
последовал.
Едва они вышли, раздался звук рухнувшего тела — оглянулась:
Фрося в отключке лежит на полу. Я бросилась к ней, на диван затащила, рядом
присела и, как ближайшей подруге, с огоньком надавала по обеим щекам — короче,
спасла. И что же в ответ получила?
Фрося пришла в себя и вместо благодарности, дико тараща
глаза, с осуждением строго спросила:
— Мархалева, зачем ты сделала это?
И многозначительно кивнула на дверь, за которой “быки”
растворились. Я пожала плечами:
— Сама не пойму, что на меня нашло…
Хотелось, конечно, на своем состоянии остановиться и
поподробней его обсудить, но не судьба — под нами вдруг ходуном заходил диван.
И завопил басом партнера Арнольда:
— Выпустите меня, а то задохнусь!
Пришлось его выпустить. Вылез — тоже неблагодарный — злой
презлой и сразу прощаться:
— Все девочки, желаю тут вам не скучать, а я пойду лучше к
окну.
Фрося к планам Арнольда отнеслась со своим пониманием, сразу
спросила:
— Какнешь — придешь?
У нее, у несчастной, одно на уме на почве Медвежьей болезни.
— Зачем он нам, — вразумляю ее. — Пусть идет, точнее, летит.
— Да-да, — заспешил Арнольд, и вот тут-то вдруг и раздался
подозрительный звук.
Умудренная опытом, я воззрилась на Фросю:
— Опять стул скрипит?
Она, испугавшись, ушла в отказ:
— У меня нет больше стула.
Арнольда же любопытство заело.
— Какого стула? — спросил он.
Фрося обреченно головой помотала:
— Никакого нету уже.
А я слышу новый звук — совсем другой, нечто вроде полета
шмеля, а следом “шмяк”, и настоящая русская речь, правильная, без единой
ошибки.
“Это кто же там емко так выражается? — подумала я и сама же
себе ответила: — Видимо тот, кто с ветки слетел”.
Я заглянула в окно. Арнольд — следом за мной, впрочем, и
Фрося. В шесть глаз уставились вниз и что же мы видим?
Внизу под нашим окном копошится мужчина и так жалобно стонет
грамотным матом, что у нас с Фросей мигом сердце кровью облилось.
— Бедненький, — ему говорю, — вы живы?
Он отвечает:
— Спасибо, кажется жив, но ходить не могу.
— Какой там ходить, — встревает в нашу беседу Фрося, — вам
надо отсюда бежать.
— Сам знаю, — отвечает “побивец”, — но нога не идет, на
вывих похоже.
Слететь с высоты нашего этажа и отделаться вывихом? Это надо
суметь! Чувствуется хорошая выучка!
Размышления мои прерывает Арнольд, близкий к удару. Он, как
обычно, глупый вопрос задает:
— А это еще кто такой там валяется?
— Детектив свекрови моей, — небрежно ему отвечаю.
— А как он сюда попал?
— Он на службе. Круглосуточно стоит на страже спокойствия и любопытства
моей свекрови.
— И что с ним?
— Во время службы детектив пострадал, не видите разве? Он
чрезмерно ретиво служил, хотел слишком много знать, вот и сверзился с дерева.
Я выглянула в окно и изрекла специально для детектива:
— Так будет с каждым, кто позволит себе шпионить за мной.
А Арнольда уведомила:
— У человека производственная травма.
— Откуда вы все это знаете? — поразился Арнольд. — Ведь
ближайшие три часа мы с вами не расставались.
Мне стало смешно: откуда знаю? — Глупый вопрос.
— Подсказали мозги, — призналась я и, спохватившись,
добавила: — Впрочем, что такое мозги, вам все равно не понять.
— Мозгов повидал я немало, — хвастливо не согласился
Арнольд, — и на стенах, и на полу, и на сиденьях машин. Уж в мозгах я
разбираюсь. Однажды видел мозги на прилавке ювелирного магазина, лежали
размазанные. “Бык” в перестрелке их потерял. Вид, я вам скажу, у мозгов
отвратительный. Даже не верится, что и у меня есть гадость такая.
Я усмехнулась:
— Не веришь, и правильно делаешь. У тебя этой гадости нет, а
вот если б была, то сразу и понял бы ты как я догадалась, что там, внизу,
детектив.
— И как? — заинтересовался Арнольд.
Пришлось тайну ему приоткрыть:
— Я вывела эту истину путем сложнейших аналитических и
математических вычислений, плюс индукция, плюс дедукция.
— Плюс информация, от свекрови полученная, — не к месту
вставила Фрося.
Я, чтобы не обидеть подругу, с ней согласилась:
— Да, это тоже мне пригодилось.
Арнольд — что за мужчины? — снова взбесился:
— Не вешайте мне лапшу! Лучше скажите, что будем делать с
этим придурком?
И без пояснений я догадалась, что речь идет о детективе
свекрови, а потому решительно постановила:
— Будем его спасать.
— Что-о? — взревел мой Арнольд. — За какие такие коврижки?
— Без всяких коврижек, — ответила я. — Бескорыстно. Или вы
хотите взглянуть, как беднягу будет пытать ваш батя Якудза?
Наглец презрительно бросил:
— Не собираюсь на это смотреть.
— А ведь придется, — компетентно заверила я.
— Еще чего! — рассмеялся Арнольд, правда, нервным каким-то
смехом. — Сейчас уеду и поминайте как меня звали.
Вынудил-таки карты свои приоткрыть — я с серьезнейшим видом
ему сообщила:
