— А пьют ли они сакэ? — заинтересованно вопросил Великий
Дракон.
— Пьют, Тацу, пьют и сакэ тоже, только…
— Говори Юдзан!
— Это выше моего понимания, господин. Мне известны все
точки, которые реализуют наше вино сакэ. Однако во всех городах края появилось
в продаже не наше сакэ.
— Не наше? — Великий Дракон изумленно поднял брови. — Но
чье? И какое оно?
— Совсем не такое, каким сакэ быть должно. Сорокаградусное!
— Сорокаградусное сакэ?! — ужаснулся Дракон. — Святотатство!
— Да, наш отец. Их не устраивает наше вино. Ведь в самом крепком
из наших сакэ всего 21 градус. Но этикетки на их огненном пойле наши.
— Конкуренция! — задыхаясь от ярости, констатировал господин
Судзуки. — Недобросовестная конкуренция! Фальсификация! Дискредитация! Фикция!
Подумать только, сорок градусов!
— Мой господин, — терпеливо дождавшись слова, продолжил
Юдзан. — В России популярен напиток с крепостью в сорок градусов. К тому же,
русские привыкли запивать водку пивом. Их любимая поговорка: “водка без пива —
деньги на ветер”. Негодяи, подделывающие сакэ, знают это прекрасно.
— Дикари! — возмутился Судзуки.
— Да, мой господин, — подтвердил Юдзан. — Мне кажется, что и
нам следует учесть местную специфику. Ничего ведь не стоит производить сакэ
крепостью в сорок или даже в шестьдесят градусов. В коммерческих целях, я
думаю…
— Ты думаешь!!! — взревел Великий Дракон. — Тебе приспичило
думать! На сакэ замахнулся! Посмел! На традиции! На устои! Ты посягнул на мое
право думать за всех!
— Прости, Тацу!
С глухим стуком Юдзан рухнул на колени, вонзил в пол кинжал.
Рукоять оружия уже начала движение, лезвие уже впилось в кожу, но…
— Прекратить! — потребовал Великий Дракон. — Твой палец еще
может мне пригодиться.
Великий Тацу погасил в глазах молнии и вернулся к делам.
— Скажи, Юдзан, — потребовал он, — все ли предпринято для
того, чтобы губернатор края, покровительствующий нам, был переизбран на второй
срок? Выборы очень скоро.
— Мы предприняли все меры, Тацу. Губернатор должен быть
переизбран. Мы дали взятки, перечислили деньги политическим партиям, заплатили
местному телевидению, запугали непокорных. Мы предусмотрели экстренные варианты
на случай непредвиденного развития событий.
Великий Дракон удовлетворенно кивнул.
— Немедленно возвращайся в Россию, Юдзан, — приказал он. —
Найди и покарай гнусных фальсификаторов нашего прекрасного сакэ. Смерть
святотатцам!
— Да, Великий Дракон! Смерть! — грозным эхом отозвался
Юдзан.
С этими словами он, не теряя времени на отдых, пустился в
обратный путь.
Глава 21
Обнаружив под окном часового, Арнольд ужасно расстроился.
Мне стало жалко его, захотелось несчастного успокоить.
— Вот и чудесно, оставайтесь на ужин, — с обычной своей
любезностью предложила я.
Арнольд не оценил моего радушия.
— Ха! Оставайтесь! Будто у меня есть возможность уйти! —
завопил он, рысача по комнате.
Фрося схватилась за сердце:
— Умоляю вас, тише.
— Да, нас могут услышать, — напомнила я.
Арнольд, меча стрелы и молнии уже только глазами, уселся на
пол и замолчал. Я, вздохнув с облегчением, пригласила детектива Евгения на
диван, собираясь продолжить беседу, но он, против моих ожиданий, настроен был
вовсе не светски.
— Вы понимаете, что здесь происходит? — ни с того ни с сего
спросил он.
Я со вздохом ответила:
— За суетой некогда даже об этом подумать.
— А надо бы, — невежливо встряла Фрося. — Зачем нас
схватили? Почему держат здесь? Может, это мои конкуренты решили германскую
выставку завалить?
Меня умилила ее наивность — кому эта Фрося нужна? С ее
выставкой!
— Душечка, — успокоила я подругу, — схватили только меня. Ты
случайно сюда угодила.
— Тем обиднее, — возмутилась она и набросилась на меня с
обвинениями: — Это все ты, задавака! Суешь нос в чужие дела, а потом у хороших
людей неприятности приключаются. “Я умница! Я красавица! Я знаменитость!” —
весьма мерзко передразнила меня Ефросинья и, хулигански сплюнув, добавила: —
Старая дура! Вот срамота!
Нашла в чем меня обвинить. Эка беда — себя возношу. А кто
нынче себя не возносит? На кого ни глянешь — все зверски хвастают. Раз двадцать
первый век — век выскочек, хвастунов и лентяев, значит мне тут и место.
Фрося же понимать этого не хотела и не унималась никак:
просилась домой, во всем винила меня и даже перешла к прямым оскорблениям.
— Я тебя ненавижу! — в конце концов заявила она.
Думаете, я на подругу обиделась?
Вовсе нет, я глазам и ушам своим не поверила. Нас еще не
пытали, а деликатная Фрося так уже дерзко себя повела. Что же дальше с ней
будет?
Впрочем, время покажет.
Пока я не верила своим глазам и ушам, Фрося (увы!) опять не
молчала, она продолжала “наезд” — иначе не скажешь.
— Зачем я только тебя позвала? — с необоснованной злобой
вопрошала она. — И как ты посмела приехать, если знала, что все так выйдет?
Тут уж пришлось возмутиться:
— Откуда я знала?
— Она знать не могла, — подтвердил детектив. — Еще с Москвы
слежу за Софьей Адамовной и засвидетельствовать могу: похищения не предвещало
ничто.
Тут гнев Ефросиньи померк — разумеется перед моим.
— Вы следите за мной с самой Москвы? — гаркнула я, взвиваясь
как у черта на вилах.
Он кивнул:
— Да, сорок пять дней. За тридцать мне уже заплатили. И,
поверьте, свой хлеб заработал совсем нелегко. Я потрясен вашей энергией. Вы
измотали меня, я потерял пять килограмм.
— Почему же на мне два нарастилось? — опешила я.
Евгений пожал плечами:
— Поэтому и потрясен. Вы уникальная женщина. Если честно, я
не всегда за вами следил. Порой с ног свалюсь и упаду в ближайших кустах — нет
сил до дому дойти, вы же вперед бодро летите. Казалось бы, утро дуэтом мы
начинаем: вы и я, а вот к концу дня, зачастую, идет такой диссонанс моих сил и
ваших возможностей, что брак в работе уже неизбежен: я просто от вас отстаю. И
это при том, что я славлюсь среди друзей отменным здоровьем.
