— Доставлю, — недовольно буркнул Упырь.
— То-то, — кивнул Якудза. — А ты, Типун, поезжай на
“объект”. Подготовь комнату для Мархалевой. Возможно, надолго придется там ее
придержать.
— Тогда только во вторую оружейку. Больше некуда определить
чертову бабу. Вторая оружейка пустая пока. И высоко, считай под крышей. Опять
же дверь стальная. Оттуда верняк не слиняет.
— Тогда за дело! — гаркнул Якудза.
Типун и Упырь покинули шефа.
Проводив дружков недобрым взглядом, Вырвиглаз подумал: “А
как Мархалеву на “объект” привезете, так и до вас дойдет очередь. Хватит вам
небо коптить, зажились, знаете слишком много”.
С этой мыслью Якудза потянулся к бару, плеснул себе в стакан
сакэ из заморской бутылки, лихо заглотнул налитое. Вытер рот рукавом, крякнул и
с усмешкой сказал:
— Классное сакэ! Сорокаградусное. А то от драконова пойла
только легкая горечь в пасти.
* * *
Как ни странно, но я очнулась. Прислушалась — шум движка:
опять куда-то везут, ироды. И снова на голове мешок. Грязный, вонючий. Я даже и
не пыталась стащить его с головы. Причина понятная: глаза б мои больше не
видели все эти бандитские рожи. А большего я увидеть и не надеялась — не
ангелы, небось, волокут меня в ад.
Автомобиль затормозил, меня подхватили и куда-то опять
потащили. Без особой нежности, но и без хамства. Гулко гремели под тяжелыми
ботинками металлические лестницы. Откуда-то сильно тянуло сивухой.
— Майнай! — услышала я.
И довольно нежно опустилась на что-то мягкое. Веревки с рук
сняли, но мешок оставили. Пробухали, удаляясь, тяжелые шаги, гулко бабахнула
железная дверь, щелкнули замки, и все стихло.
Слава богу, не все — зазвонил мой мобильный. Одной рукой
доставая трубку, другой я лихорадочно пыталась с головы сдернуть мешок — ведь
трубку к чему-то надо прикладывать, желательно к уху. С присущей мне ловкостью
(вы уже в курсе) я блестяще справилась сразу с двумя занятиями и услышала:
— Мама, ты невозможная!
Представляете, как я обрадовалась:
— Тома, родная! Можешь поздравить меня с новосельем!
Комнатка так себе, видали и лучше, но надеюсь долго здесь не задержусь. Ведь
когда-нибудь ты выполнишь данное слово и пришлешь за мной бандитов своих. Ой,
прости, я хотела сказать — орлов.
— Мама, ты невозможная! Орлы мои давно прилетели и ищут
тебя! Что за дела? Ты где ошиваешься? Фроська, главно, на месте, (на черта бы
она мне была нужна!) а тебя нет! Кто и куда тебя утащил?
— Тома, трудно сказать. Не могу рассмотреть свое узилище.
Полная темнота.
— Мама, на кой мне твоя темнота? Адрес давай!
За дверью раздались шаги.
— Тома, я говорить не могу. Ко мне кто-то в гости идет.
— Мужчина? — по привычке спросила Тамарка, вот зараза:
настоящий кобель в юбке.
— Тома не знаю, болтать мне опасно, телефон отберут, все,
отключаюсь, — закончила я разговор и очень вовремя.
Вспыхнул свет. Лязгнули замки, бухнула металлом дверь и в
комнату вошел… Якудза. Я даже глаза протерла, не галлюцинации ли на почве
пережитого. Даже головой помотала. А Якудза разглядывает меня, как бабочку на
булавке, ухмыляется и зубом знай себе цыкает.
“Ну и дела! — подумала я. — Выходит Якудза меня сам у себя
умыкнул”.
А он поглядел на меня поглядел и уходить собрался.
— Я так не привыкла, — кричу, — а побеседовать? Что вы
можете мне сказать?
— Пока ничего, — усмехнулся Якудза. — Сиди тихо, Софья
Адамовна. Тихо сиди.
— И что будет? — спросила я.
— Скоро отпустим.
Сами знаете, приключений видела много, поэтому насторожилась:
— Отпустите? А куда? Боюсь показаться капризной, но выскажу
все же одно пожелание: хотелось бы остаться на этом свете, когда будете меня
отпускать.
— Все от тебя зависит, — заверил Якудза. — Будешь молчать,
будешь жить. А нет, так нет, — пожал он плечами и вышел.
Я храбро решила: “Буду молчать!”
Тамарка звонит, вопросы мне задает — молчу!
Муха меня кусает — осенняя, злая — не ругаюсь, молчу!
Долго молчала — может даже и полчаса. Пытки невыносимые —
женщины, думаю, прекрасно меня поймут. Чувствую, не могу больше! Еще немного и…
заговорю! Хоть сама с собой, хоть с Тамаркой, хоть с мухой, а может даже и
Вельзевулу своему позвоню — свекрови! Вот с кем бесконечно можно говорить о
себе — тема прекрасная!
Только я рот открыла и в этот момент за окном ка-ак
ба-абахнет! И часто выстрелы загрохотали. И рвануло опять, на этот раз так, что
здание вздрогнуло. Одна за другой сигнальные ракеты в небо взлетели, за ними
отборная матерщина туда же, ввысь, понеслась. И по окну моему “вжик”-”вжик”.
“Пули что ли свистят?” — подумала я и отползла в угол.
Матрасик с собой прихватила на который меня опустили.
Прикрылась им, замерла и лежу. И вдруг за окном грохнуло так, что уши мои
заложило, а тело подняло и понесло, и приложило затылком к бетонной стене. По
комнате вихрь пронесся, облепив меня матрасиком, как родную. И очень вовремя:
стекла градом посыпались в комнату, с ними ворвался вольный предутренний ветер,
густо смешанный с дымом и гарью.
За окном разгоралось грандиознейшее сражение. Грохот стоял
такой, что земля дрожала. Трещали автоматы. Гулко ухали гранатометы. Что-то
рвалось, вспыхивало и грохотало. В окно с визгом летели пули.
До сих пор не пойму, как осталась жива.
Лежу под матрасиком, матерюсь и думаю: “Если это орлы
Тамаркины, то одно здесь можно сказать: Во спасают! Во спасают! Того и гляди
пришибут!”
Честно скажу — приготовилась к худшему. Но бой медленно
начал куда-то перемещаться. Звуки его то усиливаясь, то стихая, долетали до
меня со всех сторон, но в окно уже ничего не летело.
“Неплохо бы ноги отсюда мне унести, пока страсти-мордасти
ослабли, — подумала я. — А то, неровен час, или Якудза с пулей в лоб подвалит
ко мне, или свои же ненароком прихлопнут, или какая гадость похуже со мной
приключится”.
Сидеть в западне и чувствовать себя беспомощной порядком мне
надоело. Стряхнув осколки стекла, я осмотрелась — благо ракетницы как
сумасшедшие в небо палили и в комнате было довольно светло. Однако, радости
осмотр не доставил. Стены бетонные. Пол бетонный. Потолок бетонный. Двери
стальные. Путь на волю один: в окно.
Свесившись по пояс с подоконника, я с изумлением обнаружила
две поразительные вещи: до земли этажа четыре, не меньше, а на небе тает луна —
рассвет, правда очень ранний. Опустив голову, я с радостью увидела узкий
бетонный карниз. Повернула голову влево, — угол здания, повернула вправо —
большое окно. И стекла, похоже, отсутствуют — взрывом высажены.
