— Ах, так! — разъярилась я и активизировалась нечеловечески,
удивляя верзил и радуя себя потрясающим здоровьем. И энергией.
Есть еще порох в пороховницах, а свекровь все пилит меня,
что я уж не молода — такого шороху я не производила даже в двадцать пять лет —
дай бог здоровья и моему третьему мужу, если он еще жив.
Или четвертому? Или пятому?
Впрочем, неважно. Речь не о том.
Хочу сказать о партнере. Партнер мой очухался от удара и,
скрестив на груди руки, с наслаждением наблюдал за премьерой своей
потенциальной коллеги, то бишь меня. Было видно, что о женской чести он где-то
слыхал, но не ведал, что ею так дорожат. Мои боевитость и здоровый азарт его
ублажили, партнер улыбался. Сокрушая верзил, я краем глаза за ним наблюдала и
мысленно констатировала, что он уже симпатизирует мне, а значит не держит зла.
Радовало меня и его спокойствие, поскольку в недрах сознания я готовила
партнеру сюрприз. Люблю контрасты. Чем спокойней сейчас он, тем громче будет
орать потом, когда я вцеплюсь ногтями в…
Короче, меня радовало его спокойствие. А вот за верзил
порадоваться я никак не могла. Уже с огромным трудом они держали себя в руках.
В конце концов рассвирепел даже миляга Интеллигентный.
— Как хотите, — заявил он безвкусно, — но я эту стерву
сейчас пристрелю!
— Так бы сразу и говорили, — ответила я, мгновенно обретая
спокойствие.
“Пора бы уже осуществить свое коварное намерение да
вцепиться в рабочий орган Арнольда”, — подумала я и, решительно оттолкнув
верзил, сама бодро вошла в распахнутые двери.
Вошла и остановилась…
Глава 5
Комната была пуста. Во всяком случае, никакой кровати я там
не обнаружила. Лишь дорогая видеокамера стояла на штативе в углу да несколько
стульев расположились перед темной потрепанной шторой.
Я растерялась:
— Где же мне раздеваться?
Верзилы пришли в изумление:
— Раздеваться?!
— Ну да.
— Зачем?
— Как — зачем? — рассердилась я. — Мы что же, одетые будем
порно снимать?
Маленький человечек вдруг психанул — бывают же такие уроды.
— Вы что, ничего ей не рассказали? — взвизгнул он и давай
убиваться: — Нет, так невозможно! — вопит. — Никаких условий нет для искусства!
В такой пошлой обстановке я не могу свои шедевры творить!
— Шедевры? — рассмеялась я. — Со мной вы собрались творить
шедевры? В сексе? В скучном постельном деле? Ха! Слышали бы это мои мужья!
Сдохли бы со смеху! Все двадцать! Или тридцать человек, сколько там их было?
Мелочей я не помню.
Человечек обиделся.
— Почему они сдохли бы? — капризно оттопыривая губу, спросил
он. — Почему сдохли бы со смеху?
— Да потому, что шедевры творить я могу только в скандале,
чем и занимаюсь с утра до вечера. В постели же я отдыхаю.
Верзилы переглянулись.
— Отдыхаешь? Каким образом? — поинтересовался
Интеллигентный.
— Как все жены: лежу, будто бревно, на потолке мух считаю,
гадаю, не пора ли нам делать ремонт. Но чаще сплю, вижу сны эротические, знаете
ли такие-эдакие сны…
Верзилы открыли рты, партнер заржал, а человечек взбесился.
— Зачем она все это нам тут рассказывает? — зло и растерянно
спросил он у верзил.
Те равнодушно пожали плечами. Пришлось мне самой за них
отвечать.
— За тем, — закричала я, — чтобы вы знали: для секса я
слишком порядочная. За тем, чтобы вы не повторяли ошибок моих мужей и не
слишком рассчитывали на меня в смысле постели. Сделайте первые кинопробы,
посмотрите и подумайте хорошенько, стоит ли переводить на меня время и пленку.
Человечек начал задумчиво грызть ногти, я же подошла к
видеокамере и сделала вид, что собираюсь раздеться. Человечек ужаснулся и
завопил:
— Что она делает?! Сейчас же прекратите! Здесь вам не
бардак!
— А что же здесь? — искренне удивилась я, вполне составив
мнение о доме, где нахожусь.
— Здесь приличное место, — пояснил партнер. — И вас никто не
собирается в самом процессе снимать.
— Да-да, — поддержал его человечек. — Дилетантов я не
терплю, особенно в таком важном виде искусства.
Верзилы дружно заржали. Слава богу, до них, наконец, дошло.
— Ты что, в натуре решила, что тебе доверят порнуху? —
спросил самый огромный. — Ты еще на групповуху, блин, замахнись.
— Ну да, так и думала, что раз порно, значит групповичок, и
я первая в списке. Неужели вы из списка меня уже вычеркнули? — с ревнивым
волнением поинтересовалась я.
— Тебя туда не заносили, — ответил огромный и поразился: —
Ну и баба! Чего хочет, не знает сама.
— Ну да, я обычная женщина, — согласилась я и обиделась: — А
почему это не занесли меня в список участников группового секса? Чем другие
достойней меня?
Интеллигентный меня просветил:
— Да ты нам всю “малину обхезаешь”.
Я рассердилась:
— При чем здесь ваша малина?
— При том, — ответил самый огромный. — Это тебе не картинки,
бля, малевать. В порнухе настоящий талант потребен. Снимем щас несколько поз в
чем стоишь, чтобы компьютерщики могли твою рожу куда надо приделать, а дальше
профессионалка сработает.
Человечек оживился:
— Да-да, я работаю только с профессионалами. К тому же, мне
не подходит ваша фигура.
— Да как она тебе подойдет, — озлобилась я, — когда ты
вообще гомик.
Признаться, думала он (капризный) разозлится и всех нас: и
меня, и верзил на три буквы пошлет, он же с гордостью согласился:
— Да, я гомик, чего желаю и вам.
— Ну спасибо, — ответила я, — и без ваших желаний с трех лет
только мужчинами интересуюсь. Правда, сама не знаю зачем.
Верзилы хором заржали, а партнер озабоченно посмотрел на
часы и спросил:
— Так мы работаем? Времени у меня в обрез, через час должен
быть в главной студии.
Человечек захлопал в ладоши:
— Все! Все! Работаем! Работаем! Посторонние из помещения
вон!
Верзилы послушно вышли из комнаты, я попыталась увязаться за
ними, но партнер мне путь преградил. Дверь захлопнулась; я растерялась:
— И что прикажете делать?
