— Так научи нас!
Меня поразила неприкрытая мольба в голосе Приама. Он пекся о благополучии Трои, а не о славе.
— Все, что я перечислил, — детские штучки. Есть вещи посерьезнее. Вы знаете о зараженной одежде?
— Ты имеешь в виду одежду, пропитанную ядом? — уточнил Приам.
Геланор засмеялся.
— Нет, не совсем. Я имею в виду одежду, которая соприкасалась с людьми, больными чумой и другими болезнями. Она обладает способностью передавать заболевание здоровым людям.
— Ужасно! — воскликнула я.
Я не могла допустить, чтобы так поступили с моими соотечественниками.
— Ты предпочитаешь стрелы Аполлона, да?
Впервые в голосе Геланора послышалась непримиримость.
— Пусть они летают куда попало, без толку и смысла? Жестокий бог, насылающий чуму! Если люди умирают от чумы, пусть делают это с пользой. Почему нам не привлечь себе на службу и Аполлона?
— Ты богохульствуешь! — испугался Приам.
— Сама мысль о том, чтобы заставить бога служить людям, является дерзостью, — присоединился к отцу Гектор. — Возьми свои слова обратно.
Геланор рассмеялся.
— Хорошо. Наводящий ужас лучник, бог с серебряным луком, я не хотел тебя оскорбить.
Геланор прищурился, глядя на солнце, и добавил:
— Взгляни на нас, смертных. И укажи дорогу в твой храм.
— Зачем указывать дорогу туда? Храм Аполлона находится в Трое, — возразил Деифоб.
— Я слышал, неподалеку есть другой храм, храм Аполлона Сминфейского. Вот где я хотел бы побывать.
— Храм, в котором живут большие священные мыши? — уточнил Приам.
— Он самый. Мне кажется, в этом храме мы нашли бы ответы на важные вопросы.
В тот же день, убедившись, что греки не поджидают с юга, мы выехали в повозке через Дарданские ворота в сопровождении солдат. Какое наслаждение — оказаться за пределами городских стен, на природе! Когда Троя осталась позади, я оглянулась на сияющие стены, гордые башни, на дворец, который построили мы с Парисом, — самое высокое здание в Трое. Он возвышался над окрестностями, заявляя всем о нашем существовании, о нашей любви.
— Пусть Агамемнон видит! — прошептала я Парису на ухо. — Это сведет его с ума!
Про Менелая я не упоминала, этого имени мы оба избегали из-за чувства неловкости.
После тряской поездки по неровной дороге мы добрались до храма к середине дня, когда яркое солнце выбелило его каменные колонны. Храм окружала священная роща, в жарком неподвижном воздухе деревья не шелестели. Сначала нам показалось, что в храме никого нет: этот знойный час — не время для паломников. Но, поднявшись по высоким ступеням, мы увидели жреца в темном одеянии, который поджидал нас, сжав руки.
Заговорил Гектор, как предводитель троянцев.
— Мы приехали, чтобы почтить Аполлона, в честь которого построен этот храм. — Гектор слегка склонил голову.
— Я рад вашему приезду. До нас дошел слух, что армия греков высадилась под Троей.
С этими словами жрец шагнул в мою сторону и впился глазами мне в лицо.
— Всему причиной ты? Ты и есть та самая Елена?
Не дав Гектору ответить за меня, я сказала:
— Да, я и есть Елена. Со мной вместе в твой храм приехал мой друг из Спарты, а также мой муж с братьями и отцом.
— Вот как. — Жрец по-прежнему не сводил с меня глаз. — Может быть, ты прикроешь свое лицо, а то Аполлон…
Жрец замолчал, не договорив: нет необходимости перечислять, сколько мужчин и женщин, пробудив страсть Аполлона, затем пострадали от его безжалостного преследования. Дафне удалось спастись, превратившись в дерево, — если это можно назвать спасением. По крайней мере, у меня не было ни малейшего желания становиться деревом.
— Хорошо, — кивнула я и накинула покрывало.
— Я знаю, у вас в храме содержатся священные белые мыши, — заговорил Геланор, оглядываясь. — А какие еще реликвии у вас есть?
— Мыши, да… — замялся жрец. — Они обитают за статуей. Вы знакомы с историей? Некогда полчища мышей в соответствии с пророчеством Аполлона погрызли кожу на щитах, перевязи мечей у воинов Скамандра. С тех пор и до сего дня мы почитаем мышей.
— Но ведь у вас есть и другие реликвии? — настаивал Геланор.
— Да, есть. Они хранятся в подземной комнате, для безопасности.
Жрец провел нас мимо статуи Аполлона, за которой находилось ограждение. В нем было темно. Но запах сразу выдал присутствие животных. К сожалению, даже священные животные пахнут. Меня затошнило, я не выдержала и закашлялась.
В клетках кишели мыши, карабкались друг на друга, воевали за место.
— А что, если их выпустить на врага? — спросил Геланор.
— Эти мыши имеют символическое значение, — объяснил жрец. — Это правда, что когда-то они погрызли всю кожу на амуниции. Но у нас нет возможности управлять их поведением. Отвечая на ваш вопрос, скажу: если открыть клетки и выпустить мышей, они разбегутся по окрестностям и попортят поля. Они грызут все подряд.
— Тогда, умоляю вас, смотрите за ними как следует! — воскликнул Приам.
— Покажите, что хранится в подземелье, — попросил Гектор. — Нам важно знать.
Жрец издал недовольное ворчание и попросил подать факел. Младший служитель вручил ему сосновую ветвь.
— Хорошо, пойдемте вниз, — вздохнул жрец.
Следом за ним мы спускались по влажным ступеням.
— Это все такое старье, — бормотал жрец. — Не понимаю, какой вам в нем прок.
Мы оказались в подземелье, сыром и зловонном, таком непохожем на солнечный зал храма. Дрожащий свет факела выхватывал грубые, неотесанные доски и камни, покрытые зеленым мхом. Тишина обступила нас, только откуда-то снизу доносилось журчание подземного источника.
— Вот, например, — наконец произнес жрец, подходя к запертому деревянному сундуку. — Говорят, это платье сняли с царя и царицы, умерших от чумы. Здесь оно и хранится.
Жрец попытался открыть сундук.
— Не надо, — вмешался Геланор. — Не открывай. Я могу и не смотреть, если ты поклянешься, что все на месте.
— Клянусь!
— Вот и хорошо. А еще что тут есть? Вдруг пригодится для защиты Трои.
Жрец посмотрел удивленно.
— Да тут много одежды, которая осталась после умерших от ужасной заразы. Тут она и хранится, никто ее не трогает. Некоторые болезни косят человека внезапно, в расцвете лет. Другие предпочитают дождаться заката, когда человек ослабеет. Но любой мор насылает на людей Аполлон, поэтому пожитки после умерших сносят сюда, в его храм.
А как вы думаете, если достать эти платья, можно вызвать ту же самую болезнь? — спросил Геланор.
