О своем муже Клитемнестра всегда говорила с жаром. Она во всем была его сторонницей.
— Сейчас неспокойно на границе с Сикийоном, — заговорил Агамемнон своим голосом, лишенным приятности и неестественно громким, звук которого напоминал мычание быка. — Менелай с дружиной отправился туда, поэтому не смог прибыть лично.
— Да нет, он просто струсил! — прошептала Клитемнестра. — Он не любит состязаний. Говорит, ему в них не везет.
— Я выступлю вместо него, — прогудел Агамемнон, и несколько голов обратились в нашу сторону.
— Добро пожаловать! — Отец приветственно простер руки. — Рад видеть моего любимого зятя!
— Пока у тебя только один зять и есть. — Агамемнон любил вносить дополнительную ясность в очевидное. — Впрочем, это уже ненадолго.
Люди двигались вокруг нас по большому открытому двору, на иные лица падал свет факелов, другие оставались в тени. Женщин было мало: несколько соискателей привезли сестер, родных или двоюродных, но большинство приехали одни. Я обратила внимание, что воины прибыли при оружии и в доспехах: намеревались ими воспользоваться во время испытаний.
— Мира и процветания тебе, великий царь Спарты! — Рыжеволосый мужчина с широкой грудью подошел к отцу и поднял заздравный кубок. — И тебе, прекраснейшая из цариц.
Он поклонился матери.
— И тебе процветания, Одиссей из Итаки, — ответствовал отец. — Чем собираешься нас удивить? Какой приготовил сюрприз?
Отец осушил до дна кубок, слуга быстро наполнил его вновь.
— Никаких сюрпризов, великий царь, — ответил Одиссей. — Я знаю, что не могу состязаться с богатейшими мужами, которые съехались сюда со всей Греции и из-за Эгейского моря. Итака — бедный остров, каменистый и бесплодный. Нет, мне нечего предложить тебе.
— Так я тебе и поверил. Стал бы ты проделывать столь дальний путь, если бы тебе нечего было предложить.
Одиссей улыбнулся.
— Разве что совет, мой царь, разве что совет. Он поможет тебе принять правильное решение.
Отец нахмурился.
— Советов мне хватает. Прошу тебя, не трать на меня свой совет, если хочешь оставаться моим другом.
— Мой совет позволит грекам сплотиться. Иначе не миновать кровопролития.
Отец пристально посмотрел на Одиссея.
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что отвергнутые женихи не захотят смириться с твоим выбором. Они могут схватиться за оружие — и дружеские соревнования превратятся в смертельную схватку.
Мать прерывисто вздохнула и прижала руку к горлу, но сдержалась, и выражение ее глаз не изменилось.
Думаю, не только я, но и отец с матерью вспомнили пронзительный крик сивиллы: «Из-за нее разразится великая война, и множество греческих мужей погибнет!» Но ведь Одиссей не слышал ее пророчеств. Откуда он может знать?
— И что же ты предлагаешь? — спросил отец.
— О! Прежде чем рассказать тебе свою идею, попрошу тебя об ответной услуге.
— Так я и знал. Тебе что-то надо, — проворчал отец.
— Конечно. Но не руки Елены. Я не достоин ее. — Он посмотрел на меня и улыбнулся. — Но может, я породнюсь с тобой иначе.
— Говори скорее, чего ты хочешь!
Отец был явно встревожен ужасной перспективой, которую нарисовал перед ним Одиссей, — он и сам этого опасался.
— Я хочу, чтобы ты замолвил за меня словечко перед твоей племянницей Пенелопой, — ответил Одиссей. — Вот ее я хотел бы взять в жены.
— Всего лишь? — Отец вздохнул с облегчением.
— Для меня это очень важно.
— Хорошо. Я сосватаю тебя и добьюсь согласия. Остальное сделают боги. А теперь — твой черед платить по договору!
— Моя идея проста, но позволит избежать любых неприятностей. Ты объявишь женихам: все они должны дать клятву, что примут выбор Елены. А если кто-либо будет оспаривать его или угрожать благополучию ее брака, то все остальные вместе выступят против него.
— Но почему ты думаешь, что они согласятся дать такую клятву?
— Мужчина всегда воображает себя победителем. Каждый будет думать, мол, Елена выберет его, и клятва защитит его интересы. А потом уже будет поздно.
— Ты сказал «выберет Елена»? — робко переспросила я.
— Да, моя маленькая красавица. Это должен быть именно твой выбор. Тогда никто не затаит злобу против твоего отца.
— Но это неслыханно! — воскликнула мать.
— Я уверен, она прислушается к мудрым советам своих родителей, — сказал Одиссей, подмигнув мне. — Но решающее слово ты должна произнести сама. Ты должна сказать: «Я выбираю своим мужем того-то».
Я пришла в необычайное волнение, представив себе это.
Одиссей затерялся среди гостей.
Высокий старик с морщинистым лицом и дрожащей головой направлялся к нам, пытаясь ни с кем не столкнуться по пути, и при этом не переставал беседовать со своим спутником.
— Счастье снова видеть тебя, Тиндарей, это стоит дальнего переезда с Пилоса, — провозгласил старец с чувством и воздел руки. — А путь был нелегким: у нас случались частые поломки, и, чтобы отремонтировать повозку, пришлось сделать крюк. Хотя это все пустяки по сравнению с тем случаем, когда во время битвы с эпейцами от моей колесницы отвалилось колесо, помнишь? Хотя нет, ты слишком молод, ты не участвовал в той битве…
— Приветствую тебя, царь Нестор! — заговорил отец, когда старик сделал паузу, чтобы набрать воздуху в грудь. — Мы рады видеть тебя. Но по-моему, у тебя уже есть жена?
«И наверное, глухая и слепая», — подумала я.
— Да-да, ты прав. За женой приехал не я, а мой сын Антилох. Вот он!
И старик шлепнул молодого человека по спине, отчего тот поморщился.
Антилох был среднего роста, с приятным лицом — то ли благодаря его чертам, то ли благодаря выражению, затрудняюсь объяснить. Но у него было одно из тех лиц, обладателю которого хочется доверять, это я сразу почувствовала.
— А что ты намерен показать, чтобы выиграть состязание? — без обиняков спросил отец.
Он все еще находился под впечатлением от разговора с Одиссеем о возможном кровопролитии среди женихов.
— А, хочешь выведать секрет? — Нестор погрозил отцу пальцем. — Если честно, ты меня удивляешь, Тиндарей! Кому, как не тебе, знать, что он может показать!
— Ты, Нестор, отец Антилоха, а не мой, поэтому сделай милость, не брани меня.
— Я хочу показать себя в беге или в управлении колесницей, — вмешался в разговор Антилох. — Пока не решил, что выбрать.
— О да, он у меня прекрасный бегун, все соревнования выигрывает…
Отец повернулся и пошел, не дослушав Нестора, который все говорил и говорил… Я с трудом сдерживалась, чтоб не рассмеяться в голос.
