Еще на дороге нас окружили многочисленные слуги, некоторые побежали вперед, чтобы предупредить Агамемнона. Он вышел навстречу нам. Он стоял на вершине горы, солнце светило ему в спину, очерчивая контуры могучей фигуры.
— Добро пожаловать! — воскликнул он и шагнул вперед, чтобы обнять Менелая. — Здравствуй, дорогой брат! Здравствуй!
— Здравствуй, брат! — вторил ему Менелай.
Плечом к плечу они стали подниматься по большой лестнице, которая вела к парадному входу.
Мы собрались в мегароне, расположенном в самом центре дворца. В камине горели кедровые поленья, щедро давая тепло, и уютный запах хвои струился в воздухе, отчего суровые лица гостей казались мягче.
Агамемнон до сих пор не открыл, по какой причине позвал нас. Но по рангу гостей — сплошь цари или правители соседних городов — я понимала, что причина была политической. Агамемнон нервничал, но пытался выглядеть веселым и непринужденным. Благодаря дару змей я почти слышала его мысли. Они были злыми и беспорядочными. Он улыбался все шире и шире.
Он все время следил, чтобы в золотых кубках не переводилось вино. Гостей было более тридцати, и кубки у всех были золотые, а вино — отборное, поэтому все должны были убедиться в его богатстве и процветании.
Среди гостей были Паламед из Наплии, Диомед из Аргоса, Полипорт из Тиринфа, Терсит из Коринфа и еще много других, кого я не знала, ибо они никогда не бывали у нас в Спарте. Агамемнон похлопывал их по плечу, посматривал сверху, откидывая голову назад, и порыкивал, как оживший лев, который сторожил город.
Менелай стоял в стороне и глядел растерянно. Он не любил шумных сборищ, обычно предпочитал тишину и уединение. Я держалась поближе к нему. Взяла его за руку, наши пальцы сплелись. Я испытывала острую потребность защитить его.
Женщины не присутствовали — обычно их не допускали на такие собрания. Для нас с Клитемнестрой было сделано исключение: для нее — как для хозяйки Микен, а для меня — как для ее сестры и еще потому, что Менелай неохотно со мной расставался.
— Друзья мои! — провозгласил Агамемнон. — Я рад вас видеть и благодарен вам за то, что вы проделали опасный путь в трудную зимнюю пору. Угощайтесь, пейте, ешьте! Я убил на охоте матерого кабана и хочу разделить с вами его отменное мясо. Оно жарится, скоро будет готово.
Он никогда не забудет похвастаться, подумала я об Агамемноне. Он стоял, слегка покачиваясь, и в своей меховой накидке напоминал дикого зверя.
Клитемнестра подошла к нам, за ней по полу тащился шлейф.
— Мужчины не имеют ни малейшего представления о времени. Кабан будет готов через несколько часов. Я предупреждала, что нужно начать готовить раньше.
Я поцеловала ее в щеку.
— Не переживай, сестра. С нас достаточно, что видим тебя. Мы приехали не для того, чтобы полакомиться кабаном. Хотя пока не знаем для чего. Главное, что у меня появилась возможность повидать тебя, а у Гермионы — своих двоюродных сестер.
Клитемнестра сделала большие глаза.
— Агамемнон хочет заручиться союзниками, на которых можно положиться.
— Для чего? — спросил Менелай. — Кругом все спокойно. Мы ни с кем не воюем.
— Агамемнон не любит жизнь без войны.
— Но не собирается же он затеять войну? И с кем?
Менелай огорчился, услышав неожиданную новость.
— Он впутался в историю с Гесионой, — ответила Клитемнестра и быстро прибавила: — На мой взгляд, это глупо. Что бы ни заявлял троянский царь, Гесиона счастливо живет в Саламине с Теламоном. С тех пор как ее увезли из Трои, прошло почти сорок лет.
— Троя… — пробормотал Менелай. — Лучше с Троей не связываться. Кроме того, эта история случилась во времена наших отцов. Пусть меня назовут трусом, но я считаю, что прошлые дела не стоит ворошить. Прошлое должно принадлежать прошлому.
Клитемнестра приподняла брови.
— Как решительно ты судишь! Но разумно.
Агамемнон прохаживался вперед-назад по мегарону, его лицо с резкими чертами попадало в отблески пламени то одного, то другого факела, укрепленного на стене. И в свете одного он казался красивым, а другого — сатиром: возможно, из-за бороды и глубоко посаженных глаз.
— Вепря сейчас принесут, обещаю, — объявил Агамемнон и поднял руки. — А пока мы ожидаем его, давайте обсудим тот урон, который наносят нам оскорбившие троянцев. Гесиону, сестру царя Приама, бывшую некогда троянской царевной, много лет назад подарили Теламону из Саламина. Но троянцы никогда не отказывались от планов вернуть ее! Они даже грозились высадить армию, чтобы отбить ее. Они говорят, будто Геракл захватил ее силой, а Теламон силой же удерживал. А я говорю — глупости! Она сама отказалась вернуться в Трою!
Терсит перекрыл шум голосов громким вопросом:
— А что, ее кто-нибудь спрашивал?
— Я думаю, ее муж Теламон. Или Тевкр, лучший из лучников, — заявил Агамемнон и стукнул бокалом об стол.
— А смела ли она сказать им правду? — настаивал Терсит.
— Конечно, после сорока-то лет… — начал было Менелай.
Вдруг раздался голос:
— Женщина не всегда может признаться, чего она хочет.
К моему изумлению, голос принадлежал мне. Я не собиралась говорить — и тем не менее слова вырвались у меня.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Агамемнон.
Его взгляд, как и взгляды всех собравшихся, был прикован ко мне.
— Я имею в виду, что замужняя женщина, которая заботится о своей семье, о муже и ребенке, не всегда способна выразить те чувства, которые могут противоречить интересам семьи. — Я перевела дыхание и продолжила: — Любовь к новой семье не отменяет любви к прежней.
Мне повезло: обе мои семьи — и та, в которой я выросла, и та, которую я создала, — были рядом со мной. Но так бывает далеко не всегда.
— Она забыла Трою! — прогремел Агамемнон. — Она доказала это своими поступками.
— Если одна любовь вступает в противоречие с другой, это может быть причиной страдания — и молчания, — ответила я.
Агамемнон нахмурился. Я уже была не рада, что привлекла к себе внимание, но как могла я молчать? Его заблуждение может привести к кровопролитию, ведь он собрал своих гостей в надежде, что они послужат ему своими мечами.
— Если троянцы не откажутся от своих обвинений, мы ответим им военными кораблями и мечами! — воскликнул Агамемнон и огляделся вокруг: кто присоединится к нему.
Раздалось несколько довольно вялых криков.
— Троянцы зазнались, — сказал Терсит. — Окопались около Геллеспонта, не дают нам торговать на всей территории, не пускают к Черному морю. По мне так лучше б они исчезли.
— Троянцы не собираются исчезать. Они так и будут торчать, как колючка у нас в боку, пока мы сами не смахнем их, — заявил Агамемнон.
