— Времени более чем достаточно, — заверил Коллоу. — От трех до шести месяцев.
Сириус скривился так, словно под нос ему сунули дохлого скунса, от души политого нашатырем.
— И что на практике значит это твое «от трех до шести»? — не меняя выражения лица, осведомился он.
— Ровно то, что через три месяца (уже меньше) все будут приведены в боевую готовность, а ожидание открытия канала может затянуться на полгода. Оно от нас никак не зависит.
— Исчерпывающий ответ. — Сириус отчего-то облегченно вздохнул.
Повисла неловкая пауза. Джулиус смутно догадывался, о чем думал таинственный друг.
— Если связь между нами нарушится, я восстановлю ее, как только вернусь, — без колебаний объявил Коллоу.
— Ты не обязан… — Мальчишка болезненно поморщился.
— Не обязан, — согласился тот. — Но тем не менее.
Снова самые важные слова застряли в горле, а от желания сказать их прямо сейчас распирало грудь. Что же останавливало? Может, внешний вид собеседника? Человек перед ним старательно изображал подростка. Возможно. Но, вероятнее всего, Джулиус просто не желал показаться слюнтяем.
— Знаешь, в чем наша ошибка с рыбалкой? — ловко сменил тему Сириус. — Мы поленились взять лодку и отойти подальше на глубину. Посиди тут, я мигом!
Мальчишка сорвался с места и стрелой умчался по тропинке в камыши.
— Драгоценный момент упущен, — прошептал Джулс и вытянулся на теплом камне, уставившись в ночное небо, подмигивающее огоньками звезд сквозь ивовые ветви.
Глава 26. Трудоголик
Сонные девочки беззастенчиво дремали стоя, подпирая спинами холодную стену, пока Тангл целился ключом в замочную скважину. Общежитие словно ополчилось на постояльцев. Пропадали мелкие вещи: сережки по одной, заколки, тесемки, бессмысленная, но милая мелочевка. Безуспешные поиски нужного отнимали уйму сил и времени.
— А я предупреждал, что подниматься придется рано. — Руф сам с радостью бы свернулся клубком хоть на полу, хоть прямо на земле.
— Да-да, предупреждали, — хрипло отозвалась Лют. — Но раз так все вышло, можно мы на вашей паре… того?
— Нет, девочки, — усмехнулся тот. — Я-то на своей паре работать буду. Нечестно. На Истории Ордена выспитесь.
— На ней само собой! — заверила Эмьюз, не открывая глаз.
— Тогда вам вообще не на что жаловаться, — утрированно сердито бросил Тангл.
— Мы не жалуемся, а покорно просим о снисхождении, — мурлыкнула Лют.
Руф ничего не ответил. Он распахнул тяжелую дверь и не без удовольствия отметил, что внутри теплее, чем снаружи.
— Где Сэр Хьорт? — осторожно поинтересовалась Эмьюз.
Почти весь энтузиазм юной Тени основывался исключительно на возможности переговорить с ним. Когда речь зашла об аббатстве в первый раз и обе девочки согласились, Наставник ни словом не обмолвился о необходимости вставать до рассвета.
— Опаздывает, — ответил Тангл.
— Ничего подобного! — возразил Вильгельм, переступая порог. — Я здесь уже минут пятнадцать. И новости у меня… странные. Видел нашего монаха. Старикан ведет сюда пастушью собаку.
— В смысле? — Руф поднял брови.
— А чего ты не понял? — издевательски хмыкнул тот. — Теперь нас будет пасти призрачная гончая. При такой особенно не разгуляешься и за языком придется следить. Эти твари все понимают.
— Пусть понимает, что хочет, — фыркнул Руфус.
— Но ходят слухи про то, как такие собачки умеют доносить, кому следует. — Хьорт выглянул за дверь и добавил: — Сам увидишь.
Поздоровавшись с присутствующими, пожилой монах отступил на шаг, впуская в комнату невероятно красивого зверя. Пэп казался девочке неотразимым, но этот пес буквально ошеломил бедняжку. Выше Пеппера в холке на целый локоть, с роскошной гривой, мягкими волнами обрамляющей благородную морду, все теми же языками бело-голубого пламени на спине, но гораздо ярче и отчетливее, — завораживающая картина. Гончая как бы нехотя вильнула пушистым хвостом и села, выпятив грудь.
— Как его зовут? — Не успев прикусить язык, Эмьюз сказала последнюю фразу вслух.
— Ее имя — Грэйс, — сообщил монах.
Отвлекшись на собаку, девочка не обратила внимания на человека за ней. Тот самый «брат Бартоломью», про которого Тень неоднократно слышала от Наставника, ровным счетом ничем не выделялся. Самый обыкновенный старик, с тонкими трясущимися руками, обтянутыми ветхой кожей, и морщинистым лицом.
— Она здесь, чтобы присматривать за вами, — сообщил монах. — Не сочтите это недоверием или враждебностью. Я знаю, какими любознательными могут быть юные особы, а территория аббатства открыта для посещений не вся. Грэйс поможет избежать досадных недоразумений.
— А разве такие собаки не нужны своим хозяевам постоянно? — удивилась Эмьюз.
— Отец Гидэон немощен, оттого больше не нуждается в Грэйс, — пояснил брат Бартоломью.
Монах виновато смотрел Руфусу в глаза, словно пытаясь заставить того прочесть между строк: «Это не моя идея. Собака следит за тобой». Собственно, несостоятельные отговорки про девичье любопытство, помноженные на неприятного инквизитора, как раз давали именно такой результат. Руф очень хотел возразить что-нибудь вроде: «Я сам легко прослежу за своими девочками». Только тоскливый взгляд старика умолял согласиться с чужим решением.
— Надеюсь, животное не агрессивно, — нахмурился Тангл.
— Что ты, Руфус! Она кроткая, как младенец!
В доказательство брат Бартоломью ласково похлопал Грэйс по шее. Собака безразлично зевнула и облизала нос.
— Она вполне может стать невидимой и неосязаемой, — вспомнил монах. — Тогда вы даже не почувствуете, что Грейс с вами.
— Нет, исчезающих зверей нам не надо, — запротестовал Вильгельм. — И где наши четыре стола?
— Мне подумалось, что так в комнате станет несколько тесно, — признался старик. — Да и не так удобно раскладывать стекла, когда даже Руфус до середины узора не дотянется. Поэтому на двух столах вы соберете часть, пока на третьем останутся свободные осколки.
— При всем уважении, но это не стол, а скамья, — уперся Хьорт.
— Уверяю, Сэр, это стол. Когда часть будет готова, мы расширим рабочую поверхность, — спокойно продолжил тот.
— Полностью согласен, — вклинился Руф.
— Как знаешь, — отмахнулся Вильгельм.
Призрачная гончая мирно дремала в углу, Тени же сновали от узкой длинной стойки с разноцветными кусочками к разложенному на покрывале фрагменту окна. Сэр Хьорт успевал веселить девочек разными смешными ремарками, ловко вставляемыми в унылую ознакомительную лекцию о природе энергии Призмы в историческом разрезе. Эмьюз поняла только то, что совершенно все ученые — психи, которые произвели кучу бесполезного хлама, чтобы несчастные студенты будущего повторяли их непроизносимые имена и зубрили годы жизни. Воображение рисовало лысых пожилых мужчин в очках, до хрипоты споривших ни о чем. Ну как можно было считать, что Призма несет в себе гигантский статический заряд, образовавшийся от прохода через плотные слои атмосферы? А что она рано или поздно разрядится, как какая-нибудь батарейка? Но самый главный вопрос, тревожащий юную Тень, звучал так: «Если Магистр — тот самый Очевидец, отчего не поделился знанием?».
