Эмьюз почти не развеивала маску. Девочка, сама того не желая, отдалялась от друзей. Посиделкам в общей гостиной она теперь предпочитала прогулки по прозрачному зябкому парку. Такая же черная и молчаливая, как стволы голых деревьев, Тень бродила по жухлой траве, пытаясь нащупать ускользающую гармонию с несправедливым миром.
Клаус слушал ее, но не верил, как и остальные. Он ничего не говорил, только следовал по пятам и бессмысленно таращился своими бездонными глазищами. С тем же успехом Эмьюз могла вести беседы с горгульями.
— Думаешь, я спятила? — прямо спросила она.
— Нет, — покачал головой тот, — просто богатая фантазия. Если отвлечься от рассуждений об истине… Представь, сколько химер должно роиться сейчас вокруг! Ты же так мечтаешь о них.
— Значит, спятила. — Эмьюз поднялась с лавочки.
— Интересно получается. — Клаус потер лоб. — С одной стороны, ты призываешь всех расширить границы понимания. А с другой, сжимаешь смысл чужих слов до точки. Определись, пожалуйста.
— Замечательно, — фыркнула Тень. — Определюсь, дам знать.
Она, не оборачиваясь, зашагала по дороге к главному зданию. В груди теплилась надежда, что мальчишка догонит и… сделает что-нибудь. Ну хоть что-нибудь! Но, увы.
Долгожданный свободный день совершенно не радовал. Начавшийся вкривь и вкось, он уже претендовал на звание самого мрачного в жизни. Ноги сами несли девочку подальше от шумных компаний в гулкие коридоры. Куда-нибудь, где одиночества снаружи станет столько же, сколько внутри.
За пару дней жизнь изменилась до неузнаваемости. Она словно полиняла. Потеряла прежние краски, представ в серой гамме. Попытки доказать свою правоту отнимали силы, точили и иссушали. А яростный отпор окружающих повергал девочку в беспросветное уныние.
Тень уперлась в узорчатую плиту, закрывавшую вход Все-помню Галереи. Эмьюз собралась было повернуть назад, как вдруг осознала, что находится там, где нужно.
— Я готова взглянуть в глаза прошлому, — упиваясь звуком собственного голоса, произнесла она.
Густая тишина за порогом ласкала нежным бархатом. «Вот они, все здесь», — подумала Тень. — «Улыбаются, смотрят, но не слышат. Реальность в миниатюре. Без нюансов и условностей».
— Здравствуй, эхо! — крикнула Эмьюз.
— Здравствуй, — отозвался хор голосов.
— Покажи мне Леди Дайну Уиквилд, — попросила она.
Снова занавесь обнажила гладкую стену, по которой уже скользил портрет темноволосой девочки. Эмьюз ощутила невыносимое волнение.
— Мне кажется, у нас с тобой много общего, — прошептала она.
Дайна на картине производила впечатление человека, не умеющего веселиться и ни капельки не расстраивающегося по этому поводу. Опущенные уголки губ, ровные линии бровей, спокойный взгляд холодных серых глаз, черные банты, — неизвестный художник ловко поймал характер. Именно такой Леди Дайна и представлялась.
— Ты-то точно знаешь, что я не спятила. — Девочка протянула руку и стерла пыль с рамки. — Если бы мы встретились… У меня столько вопросов, а ты умерла.
Потерянная и раздавленная, Эмьюз стояла, как в почетном карауле. Воображение дорисовывало мимику незнакомому лицу, подбирало голос и жесты, заставляло картину ожить. Единственный человек, способный рассказать, какой же была Дайна на самом деле, — Наставник. Но тот запирался в себе при любом упоминании о ней. Отгораживался дежурным «когда-нибудь обязательно» и менял тему. Конечно, у Тангла имелись на то основания, только разве от этого легче?
В сознании возникла россыпь цветных стекляшек с острыми краями. И вроде прилажены они друг к другу верно, а полотно никак не складывается. Подошло бы идеально, но место в мозаике не то, хоть плачь.
— Почему судьба поступает так? Дразнит: смотри, вот «твои люди», но вы никогда не встретитесь. Зачем подсовывает чужих?
Никто не ответил, зато очнулось зеркальце.
— Эмьюз, где ты? — строго спросил Наставник.
— Во Все-помню Галерее, — сообщила раздосадованная Тень.
— Никуда не уходи, — бросил Тангл и пропал.
Первый порыв требовал убрать портрет Дайны и подождать Наставника за пределами галереи, но он мгновенно захлебнулся. Если тут Тангл не захочет говорить о своей паре, не захочет нигде.
Время тянулось чудовищно медленно. Эмьюз успела прокрутить с десяток возможных вариантов диалога, когда створки ворот впустили Наставника внутрь.
— Гримм еще не написал, — предупредила девочка.
— Он ни при чем, — признался Руф. — Давно здесь?
— Не знаю, — пожала плечами Эмьюз. — Приятное место.
— Она тоже любила торчать тут часами. — Наставник сунул руки в карманы формы.
— Леди Дайна? — исключительно для поддержания беседы в желаемом русле уточнила она.
— Да, — подтвердил Тангл.
— А на кого она смотрела?
— Ни на кого, — улыбнулся тот. — Дайна болтала с эхом.
На границе зрения девочке померещилось, что картина улыбнулась в ответ.
— Хорошо, что застал одну, — продолжил Наставник. — Сэр Коллоу распорядился об особом режиме тренировок для тебя.
— Но сегодня же воскресенье! — неожиданно жалобно взвыла Эмьюз.
— С начальством не спорят. — В глазах Тангла промелькнули хитрые огоньки. — Тем более, у кого-то новый тренер.
— Не вы? — удивилась девочка.
— Не я, — кивнул тот. — Меньше слов. Он уважает пунктуальность.
Пока Эмьюз не успела опомниться, Руф подхватил ее под локоть и потянул за собой. Если совсем недавно он еще сомневался, то уверенность Мастера Тени в успехе развеяла прежние тревоги. К личности Коллоу можно было относиться как угодно, но профессиональные качества этого Танцора оставались эталоном.
Перед спуском в тренировочный зал Тангл остановился.
— Если тебе что-то не понравится, просто скажи мне, — попросил он.
— Обязательно, — пообещала сбитая с толку Тень.
Спуск вниз показался длиннее обычного. Ступени точно размножились, предоставляя дополнительное время на предвкушение.
Руф постучал и сразу открыл дверь. Эмьюз резко выдохнула. Шаг через порог, как в пропасть!
— По какому поводу такая кислая мина, мой ангел? — Сэр Хьорт сидел точно напротив входа.
— Можно без… штучек? — мрачно отозвался Наставник.
— А я, кажется, обращался к Леди, — невинно ответил Вильгельм.
— То-то и настораживает. — Руф взял девочку за плечи. — Одна-две неуместные шутки, и я за себя не ручаюсь.
— Какие мы грозные, — рассмеялся Танцор. — Свободен.
— Сейчас уйду, — заверил Тангл. — Дай слово, что ничем не смутишь ее.
