— А как же Софья? — Эмьюз так хотела верить ему.
— Разберемся, — повторил Дэн. — Пойми, Софья… странная. И ведет себя соответственно.
— Кто бы говорил. — Девочка картинно закатила глаза. — Еще вчера вы с приятелем привязали себя друг к другу, натянули здоровенный пиджак и прикидывались двуглавым монстром.
— Мы дураки. — Дэниэл прищурился. — Между внешним и внутренним есть разница. Наши чудачества — внешнее, наносное. Они все только для вас, почтенная публика. Со сноходкой иначе. Она… такая для себя одной. Софье безразлично, кто смотрит. Живет в своем мире и через него общается с нами.
— На Деву ее слова очень даже подействовали, — уперлась Тень.
— Пусть так, значит, тебе вообще волноваться не о чем, — подытожил мальчишка. — Осталось поискать Софочку для очистки совести. Скоро завтрак.
Эмьюз не могла избавиться от ощущения, что Дэн просто отделался от нее. Подозрениям без подтверждения невелика цена. Оставалось дисциплинированно ждать, в какую сторону начнут развиваться события. Не биться же в истерике: «Ах, меня съедят стены»?
* * *
За несколько часов Эстер Зингель точно оттаяла. Она постепенно привыкала к новой обстановке. Не без помощи Клауса, разумеется. Однако женщину непреодолимо тянуло в университет, как будто от визита зависела ее жизнь.
— Когда-то я знала этот город, — произнесла она.
— Вы учились в Шейливейл? — Мальчишка старательно поддерживал беседы на любую тему.
— Конечно, — подтвердила Эстер. — Только здесь готовят специалистов для Главного Инженерного Зала.
— То есть вы видели Призму? — с трудом маскируя жгучее любопытство, спросил Клаус.
— Тысячи раз, — грустно улыбнулась женщина.
— И… какая она? — не выдержал тот.
— Как капля чистого света. — Глаза Эстер подернулись легкой дымкой. — Вечная загадка.
— Скептики утверждают, что Призма однажды погаснет, исчерпав запас энергии.
Женщина иронически хмыкнула.
— Вы-то должны понимать, что это ерунда, — укоризненно сказала она.
— Госпожа Зингель, я может и Связной, но пока все равно студент, — решился сознаться Клаус.
— Правда? — изумилась женщина. — Такой рассудительный и сдержанный. Я посчитала, что вы молоды только внешне.
— Дело ведь не в рассудительности? — поборов смущение, возразил тот. — А в том, чей я Связной?
— Головокружительный карьерный рост без карьеры? — догадалась Эстер. — Не стоит думать о людях плохо. Да, в этом мире хватает зависти и злобы, но ее все равно меньше, чем кажется. Неуверенность — плохой советчик. Человек хорош настолько, насколько позволяет себе. Родители гордятся вами?
— Вряд ли отец гордится, — пробормотал Клаус.
— А мама?
— Она давно умерла.
Женщина остановилась, протянула руку и ласково погладила остолбеневшего мальчишку по волосам.
— Хотите, я буду гордиться вами? — улыбнулась она.
— Что мне нужно сделать для этого? — неловко отстранившись, хрипло уточнил Клаус.
— Отведите меня в университет. — Эстер с надеждой заглянула ему в лицо.
— Мы именно туда и направляемся. — Мальчишка прикидывал, как деликатней сообщить милой женщине, что он с ней всего на один день.
Мысли не желали строиться. «Вдруг она ждет, что я перенесу ее прямо к воротам в мгновение ока?», — заворочалось под ребрами. Естественно, для Клауса это ничего не стоило. Только когда еще выпадет шанс пообщаться о Призме с кем-то действительно знающим? Но шедшая рядом Эстер развеяла робкие страхи.
— Люблю гулять, — сказала она. — А по Шейдивейл тем более. Насколько серьезно вы интересуетесь Призмой?
— Так, читал кое-что. — Откуда ни возьмись прорезалась ложная скромность.
— Если вдруг собьюсь на профессиональную лексику, смело требуйте пояснений, — предложила госпожа Зингель. — Скептики основывают свои теории, наблюдая не за Призмой, а за нашими потугами ее использовать. Техническое оснащение подстанций далеко от совершенства. Все упирается в пропускную способность.
— То есть Призма дает больше энергии, чем мы способны прокачать?
Наверное, этого разговора он ждал всю жизнь. Клаус не отрицал, что служба у Сэра Коллоу — прекрасная возможность встретить самых разных людей, но не надеялся на такие скорые плоды. В устах Эстер Зингель даже самые сложные вещи становились очевидными и понятными. Стала бы женщина что-то объяснять первому встречному? Едва ли! А когда за твоей спиной стоит сам Мастер Тени — почему нет?
Мальчишка старательно умничал, то и дело вставляя цитаты из зачитанных до дыр статей. Желая казаться лучше, чем он есть, Клаус только неуклюже шутил и глупо улыбался. Так не спеша они пересекли город и вышли на прямую широкую дорогу, в конце которой чернели крепостные стены.
Вдруг Эстер побледнела.
— Что с вами? — испугался мальчишка.
— Ничего, — прошептала она, цепляясь за его руку. — Все слишком волнительно.
Женщина достала из кармана прозрачную склянку, откупорила и вытряхнула на ладонь крошечную белую таблетку.
— Сейчас пройдет, — поморщилась Эстер.
— Может, на сегодня хватит прогулок? — участливо поинтересовался Клаус. — Перенести в Госпитальный Корпус университета? Там кто-нибудь осмотрит вас.
— Не нужно, — возразила та. — Я столько раз воображала себе этот день, что не собираюсь ничего менять. От счастья не умирают.
Выпрямившись и медленно выдохнув, женщина зашагала, как ни в чем не бывало. Она еще пыталась говорить, но чем ближе становилась пасть подвесного моста, тем отчетливее дрожал ее голос. Эстер уже не поднимала взгляда и еле перебирала ногами, когда холодный ветер принес радостный крик.
— Мама!!
От ворот стремглав бежала девочка. Клаус не сразу узнал в ней сноходку, с которой все возятся, как с куклой. Еще бы! Сейчас девочка выглядела такой живой. Прежде, чем он успел опомниться, госпожа Зингель сорвалась сноходке навстречу. Она неистово стучала каблуками, изящно придерживая берет, готовый слететь в любой момент.
Таких странных чувств Клаус еще не испытывал. Он понятия не имел, что и как долго разделяло мать и дочь, но жаждал хоть краешком прикоснуться к чужому счастью. Мальчишка извел бы всю кровь на чернила до капли, чтобы хоть раз увидеть свою мать живой.
«Ты при исполнении», — напомнил внутренний голос.
Приблизившись, Клаус деликатно откашлялся.
— Госпожа Зингель, моя миссия выполнена? Я больше не нужен? — максимально отрешенно спросил он.
— Да. — Обливаясь слезами, женщина ни на мгновение не выпускала дочь из крепких объятий. — Передай своему господину мою благодарность за все, что он сделал для нас.
