Глотая страницу за страницей, Клаус безвозвратно погружался в мир каверз, безобидных и не очень, уходил с головой в безумные приключения четверки ребят, связанных страшной клятвой. Он уже не замечал смешных описок и пропущенных запятых. К концу истории госпожа Шпилька по праву заняла место в сердце мальчишки, как новый «любимый писатель».
Не покидало ощущение, что ее повесть — признание в нежных чувствах Шутнику, слишком поглощенному всем подряд, кроме нее, чтобы замечать. Возможно, именно из-за этого его образ не вызывал доверия. Эдакий рыцарь в сверкающих доспехах, слишком прекрасный и благородный, чтобы быть настоящим. Одной рукой он держал в узде университетских хулиганов, другой расправлялся с Дивными и выручал друзей. Прирожденный правитель, специалист по вдохновляющим речам, не хватало только белого коня и резного трона. «Вот его бы Коллоу к себе служить взял», — червячком шевельнулось в груди. — «Если такие люди вообще есть в природе».
Дочитав историю до конца, Клаус сел и потер усталые глаза. Захватив книжку с собой, он отправился за горячим чаем. Гудение в голове больше не тяготило, теперь оно казалось даже приятным. Мальчишка всерьез опасался, что после подобного наплыва событий он заскучает, когда жизнь вернется в привычное русло.
Несложная задача не отняла времени. С бутербродом в зубах Клаус взял кружку и, продолжая изучать потертый томик, пошел к себе. Резкий звук колокольчика застал на лестнице.
— Кто? — промычал мальчишка, стараясь не уронить бутерброд.
— Снова я, — виновато откликнулся Дэн.
Зажав открытую книгу щекой, чтобы не потерять страницу, он отпер дверь.
— Прости, если отвлекаю, — начал антропоморф. — Ты читаешь… не хотел мешать.
— Возьми у меня что-нибудь, — невнятно попросил мальчишка.
Шут немедленно потянулся за своей реликвией, но Клаус успел сунуть ему кружку.
— Понравилось, — догадался Дэн. — Там в конце особенно лихо.
— Саму повесть я уже прочел, — стряхивая с лица крошки, ответил Клаус. — Дальше как-то путано.
— Мы полагаем, что остальное вписывалось в последний момент, и там хронология хромает, — охотно пояснил антропоморф. — Это традиционный перечень «подвигов». За ним кодекс чести и система наказаний. Позже шутники начали добавлять свои заметки и подвиги. Наш уважаемый собрат, известный как «Дикобраз», не оставил о себе почти ни строчки, зато по полочкам разложил личности героев. Он первым сделал вывод, что из текста намеренно вымарали все, что могло вывести любопытных на след четверки основателей.
— Любите вы умничать о ерунде, — фыркнул мальчишка. — Поведай мне лучше причину визита.
— Не здесь, — покачал головой шут.
Они поднялись вместе. Клаус поймал себя на том, что старается держаться как можно дальше от антропоморфа. Поборов себя, мальчишка предложил гостю сесть.
— Послушай, — вздохнул Дэн. — Я не заразный. Шарахаться от меня не надо.
— А что, так заметно? — Голос хрипел.
— Наверное, если бы ты спрятался в шкафу, стало бы еще заметнее, но только чуть-чуть, — болезненно улыбнулся он. — Не стоило на тебя вываливать лишнего.
— Не стоило, — подтвердил Клаус. — Но теперь ведь ничего не поделаешь. Чего тебе не молчалось?
— Испугался, — потупился шут. — Коллоу — единственный, кто собирался помочь мне выпутаться и имел для этого возможности. Если его вдруг не станет… Думать противно.
— А ты не думай, — посоветовал мальчишка. — Не обижайся, но мне тоже станет противно, если я еще какие-нибудь подробности услышу. Не потому что ты не то, чем кажешься. Дело в другом.
— Успокоить? — терпеливо спросил Дэн.
— Чем? — Клаус плюхнулся на кровать. — Ты была мной! Теперь даже одетым я чувствую себя как… голый.
Багровый от смущения шут мял в руках носовой платок.
— Так ты меня совсем не успокаиваешь, — предупредил мальчишка.
— Я не проверяла содержимое штанов, — выдавил антропоморф. — Это было бы низко.
— Но?.. — продолжение фразы напрашивалось само собой.
Клаус не спешил зажигать лампы. В густом полумраке легче прятать эмоции, а ими он делиться не желал. Веди себя Дэн как-то иначе, отвращение едва ли удалось бы подавить. Антропоморф словно бы сам стыдился своих способностей.
— Но все, что выше пояса… — Ткань платочка затрещала. — Мне хотелось посмотреть на твои шрамы. Прости.
— И как? — Клаус ляпнул первую пришедшую на ум глупость.
— Потрясающе! Где раздают такие? — Глаза Дэна заблестели.
— Места надо знать.
В сознании Клауса все перепуталось. Ему вдруг померещилось, что «страшная правда» просто очередной розыгрыш.
— На кой девочке шрамы?
— Без понятия. — Шут изобразил неподдельное страдание. — В башке каша. Может, если я останусь для тебя парнем, все наладится?
— Определенно нет, — возразил Клаус. — Ты сейчас для меня очень… странный парень.
— Лучше, чтобы я была странной девушкой? — прямо спросил антропоморф.
— Наверное, — с опаской кивнул тот. — Девчонки все странные.
— Это космос, брат. — Дэн развел руками.
— Я серьезно, — оживился Клаус. — Покажи свой настоящий облик.
— И кому-то полегчает?
— Не «кому-то», а мне.
По просьбе антропоморфа мальчишка закрыл глаза. Возможно, ему следовало взглянуть на перевоплощение, чтобы окончательно убедиться, но возражать Клаус не стал. Он радовался найденной лазейке. Если знать правду, то всю без остатка.
— Такой меня не видели уже много лет, — торжественно и грустно объявил антропоморф.
— Я включу свет? — осторожно спросил мальчишка.
— Валяй.
Несколько секунд Клаус щурился, как крот.
— Еще один важный вопрос, — заполняя паузу, продолжил он. — Почему я?
— Можно сказать, что мы похожи, — пожала плечами незнакомая девочка. — Ты… тоже не ты. Пропавшие годы, подозрительные навыки, зеленый дедушка, кровь трансума, отец, который как будто извиняется за свое существование, — даже не знаю, что и выбрать. А если совсем честно, то ты просто подвернулся не вовремя. Как ключ, внезапно подошедший к старому шкафу. Ничего удивительного, что там от скелетов не протолкнуться.
— Значит, мне просто не повезло, — резюмировал Клаус. — У тебя есть имя?
— А у тебя? — Она точно ощетинилась.
— Есть, но называть его опасно, — покачал головой мальчишка.
— Ответный шаг навстречу пришелся бы кстати. — Брови антропоморфа иронически изогнулись.
Комплекцией девица напоминала Робин, такая же длинная и костлявая. Почти прямые каштановые волосы только сильнее заостряли и вытягивали ее черты. Приятная внешность совершенно не выделялась. Про людей этого склада говорят «особых примет не имеет». Она бы с легкостью затерялась в толпе.
