— Расслабься, Клайв, — предложил мальчишка.
— А я расслаблен, — отозвался тот. — Вчера краем уха слышал, что сегодня непростой день.
— В смысле? — нахмурился он.
— Какая-то повышенная активность чего-то там… Короче, все на взводе. В прошлый раз после такого были жертвы… — Митчелл изо всех сил напрягал память, но так и не смог развить мысль.
— Давно здесь… работаешь? — на всякий случай уточнил Клаус.
— Полгода, — Клайв мученически вздохнул.
— И за это время ни во что не вник?
— Очень надо! Не собираюсь оставаться тут вечно. — Стыд продержался недолго. — Я должен строить карьеру, управлять людьми и получать деньги. Неприлично большие деньги. А приходится отсиживаться в захолустье, чтобы не загреметь в настоящую армию Ордена.
— В армии безопаснее было бы, — взвесив все за и против, предположил мальчишка.
— Нет, там дисциплина и начальству все равно, кто я.
Остатки уважения к скользкому типу растаяли без следа. Когда вернулся мистер Баркли, Клаус с радостью покинул душный кабинет. Он-то точно знал, что если бы не попал в Связные, пошел бы служить. Пусть не с Тенями, так с обычными людьми, защищал бы то, что должен защищать мужчина.
Забавные старушки, находившиеся под началом миссис Баркли, тщетно пытались угадать причину мрачности своего юного помощника. Только Клаус упорно молчал. Он искренне жалел, что не отделал мерзкого труса, пока для этого имелся повод.
— Глаза не устали? — спросила Эдна, неслышно подплывшая сзади.
— Нет, мэм, — ответил мальчишка.
— Хорошо себя чувствуешь? — не отставала та.
— Вполне, мэм.
— А выглядишь неважно, — поцокала языком она.
— Неприятные мысли, — ни с того ни с сего ляпнул Клаус.
— На работе нужно думать о работе, — строго сказала Эдна. — Тем более на такой, как наша. Отвлечешься, и могут пострадать люди. Пусть Шила тебя подменит, а мы пройдемся немного.
— Как вам угодно, — не скрывая досады, согласился он.
Оставив подчиненным распоряжения, миссис Баркли подобрала со стола увесистую связку распечаток и направилась к выходу.
— Позвольте помочь? — памятуя о недавних уроках Эдвина, встрепенулся мальчишка.
Он изящно открыл перед пожилой дамой дверь.
— Может, лучше я понесу? Вам неудобно, — предложил Клаус.
— Нет, мой дорогой, — улыбнулась Эдна. — Это очень важные документы, а ты у нас «преступник», если не ошибаюсь.
На сердце лег неподъемный камень.
— Я пошутила, — спохватилась старушка. — Вот, возьми, мне действительно нужна помощь.
— В каждой шутке есть доля правды, — пожал плечами мальчишка, принимая вязанку бумаги.
— Это я тебя засекла, — призналась Эдна.
— Там бы табличка не помешала: «Не входить. Частная собственность», — проворчал он.
— А ее там нет? — удивилась миссис Баркли.
— Была бы, я бы заметил непременно, — заверил Клаус. — Ничего там нет. Горы битого стекла, запустение и одичавший сад. Кому такое «сокровище» принадлежит?
— Какой-то Тени. — Она задумалась. — Эдвин говорил.
Пока старушка вслух перебирала все буквы алфавита, мальчишка старался не загружать ее ветхую память. Он просто молча шел рядом. У закрытой двери с медной табличкой Эдна остановилась.
— Варлоу, — произнесла она. — Леди Варлоу. И имя такое… Радостное какое-то.
Ноги мгновенно превратились в желе. Стоило миссис Баркли вместе с ее «важными документами» скрыться за дверью аналитического отдела, Клаус одной рукой постарался удержать вырывающееся сердце, а другой нащупал холодную шершавую стену, чтобы не упасть.
— Робин Бонни. Тьфу… Робин Хаулинг, — приказал он карманному зеркальцу вкрадчивым шепотом.
Долго ждать не пришлось. До тошноты счастливая Би возникла в отражении.
— Нико…
— Шшшш! — зашипел мальчишка.
— Клаус! — ничего не понимающая дуреха хлопала своими огромными голубыми глазищами. — Где ты? Как дела? Как каникулы проводишь?
— В твоем родном городе, — оборвал глупый девчоночий щебет он. — Нужно встретиться. Адрес прежний. Деда моего ты знаешь, отца, уверен, тоже. Вечером придешь в гости. Там наговоримся, сколько влезет. Сейчас мне пора работать.
Не прощаясь, Клаус захлопнул зеркальце. Следовало немедленно предупредить Робин о том, что она своими сентиментальными экскурсами в предполагаемое общее прошлое действительно нарушает Декрет Секретности, но вести подобные разговоры открыто — форменное самоубийство.
Вдруг где-то внизу, как от боли, взревела сирена. На короткие секунды он решил, что это конец. Что сейчас его схватят за преступление против Ордена «Нарушение тайны личности Тени». Клаус остолбенел, вслушиваясь в тревожный вой. «Меня убьют на месте или сначала осудят, а уже потом?.. Я подставил Би!», — ядовитой стрелой впилось между лопаток.
Стены коридора наполнились топотом. Встрепанная миссис Баркли крепко схватила мальчишку за запястье и поволокла обратно в аппаратную, объясняя что-то на ходу. Отовсюду неслись размытые эхом команды, транслируемые по внутренней связи. Словно сквозь пелену кошмара Клаус наблюдал за преображением милых старушек. Вот они перекидывались веселыми фразочками, менялись рецептами и обсуждали внуков, а вот сидят с каменными лицами, собранные и сосредоточенные, выполняя приказы, больше похожие на собачий лай.
В нос ударил отвратительный запах нашатыря. Мальчишка вздрогнул и часто заморгал.
— Тревога всегда пугает. — Эдна закрыла склянку и отставила подальше.
— Что я должен делать? — коротко спросил он.
— Наверное, успокаивать меня. — На коротенькой щеточке жиденьких ресниц набухли слезы. — Первую группу возглавляет мой старший сын, а во второй состоит средний.
Клаус немедленно соскочил со стула и усадил пожилую женщину.
Сирена все не утихала, но ее дикий рев больше не вводил в ступор, наоборот заставлял мобилизоваться. Храбрая миссис Баркли смахнула воду с лица и снова взяла ситуацию под свой контроль. Мальчишка помог ей подключить большой монитор, похожий на виденный на подстанции Спрятанного Города. На карте алыми каплями мерцали окна перехода и точки поменьше — нежелательные гости. Эдна расправила плечи и выпрямилась, когда рядом с ними одна за одной начали вспыхивать белые искорки.
Клаус знал: каждая такая искорка — живой человек. Он и представить не мог, что чувствует мать, по долгу службы призванная следить за тем, как ее дети рискуют своими жизнями.
— Ты нужен Эдвину!! — перекрикивая голос из динамиков, сказала она.
— Слушаюсь, мэм! — Теперь и Клаус различил в мешанине эха собственное имя.
