«Для работы поздно», — размышлял он, подлетая к городской черте. — «Попробовать застать мнительную дамочку дома? Вполне. Но если ее нет, дожидаться не смей. Тут точно затаскает по судам».
Свет фонарей плыл в воздухе, а запах дождя щипал ноздри. Тангл опустился на дорожку прямо за аккуратным заборчиком. Настойчиво постучав, Руф предусмотрительно отошел на достаточное расстояние, чтобы с порога не получить по физиономии чем-нибудь потяжелее сумочки. Но дверь распахнул плотный лысеющий мужчина очень средних лет в халате поверх полосатой пижамы и домашних тапочках.
— Вы к кому? — сердито спросил он.
— К мисс Алисе Маршал, — сообщил Руфус.
— И по какому вопросу? — нахмурился тот.
А Тангл возьми и ляпни: «По личному». Мужчина переменился в лице. Сперва он позеленел, потом побледнел, наконец, его физиономия сделалась пунцовой и пошла пятнами.
— К моей жене?! — взревел мужичонка и бросился на Руфуса с кулаками.
— К вашей, к вашей, — заверил Руф, скрутив резвого обывателя и повалив на лужайку.
— Алиса! — прохрипел тот, хотя здесь было бы уместней «на помощь». — Алиса!!
В ярко освещенном дверном проеме показалась тощая фигура. Часть волос женщины «украшали» бигуди, остальное болталось мокрыми сосульками. От рыжего цвета остались одни воспоминания, теперь мисс Маршал перекрасилась в соломенную блондинку.
— Что здесь происходит? — Самая глупая реплика в подобной ситуации.
— Ничего особенного, — улыбнулся Руфус. — Объясни своему супругу как-нибудь перед сном, что на Танцоров нападать вредно.
— Отпустите его немедленно, пока я не вызвала полицию, — процедила Алиса.
— Я, собственно, не к нему, а тебе. И не из праздного интереса. — Он демонстративно придавил лежащего на земле коленом.
— Предмет разговора не связан с предъявленными ранее обвинениями? — ехидно осведомилась женщина.
— Никоим образом, — утрированно дружелюбно ответил Руф, а про себя добавил: «Чучело в бигудях».
— В таком случае идите оба в дом, нечего развлекать соседей, — приказала она.
Танцор поставил побежденного типа на ноги.
— Гораций, ты цел? Этот варвар не помял тебя? — Алиса приняла мужа в объятья и поцеловала в лоб.
— Прости, дорогая, — виновато промямлил тот.
Гораций выглядел жалким. Бедняга, оттопырив нижнюю губу, смотрел на жену со щенячьим обожанием выпуклыми влажными глазами. Он нехотя поплелся наверх к ванной замывать пятна от травы на одежде.
— В кухню, — коротко кивнула Алиса. — У вас пять минут, прежде чем я потеряю терпение.
— Остынь, — попросил Тангл. — Я сам не бьюсь в экстазе от необходимости задавать тебе вопросы. Отвечай максимально внятно, и мы больше не увидимся.
— Слушаю, — скептически бросила она.
Руф пододвинул себе стул и сел.
— Прошлогоднее расследование. Пропавшая улика. Хочу найти крестик, — без тени иронии признался Руфус.
— Зачем? — недоверчиво уточнила та.
— Жил-жил и вдруг понял, что скучаю по Найджелу Борджесу. — Озвученная причина уже не казалась такой убедительной. — Ничего не осталось на память о нем, а он воспитал меня, как отец. Неучтенная безделушка как раз подошла бы.
— Да неужто! — всплеснула руками Алиса. — Выметайся, или я вызову наряд. Теперь у меня есть муж. Не вынуждай добиваться официального запрета приближаться ко мне, маньяк!
— Не льсти себе, — отмахнулся Тангл. — Положим, с сентиментальностью перегнул. Мало ли, клюнула бы. А если я скажу, что крест неплохо зачарован и в чужих руках представляет угрозу для владельца?
— Артефакт? — выплюнула уязвленная женщина.
— Какой там? — Руф болезненно поморщился. — Глупая ерунда, но опасная. А спросят с меня, или даже с нас. Узнал поздно. Сам виноват.
Гораций украдкой пробрался в комнату.
— Я спать, — косясь на незваного гостя, сообщил он. — Не засиживайся.
— Хорошо, дорогой. — Алиса заправила болтающиеся бледные лохмы за ухо.
И эта женщина будоражила воображение? Сейчас она напоминала сутулое насекомое. Едва ли Алиса подурнела, просто сладкий туман рассеялся, освобождая место бигудям, отвратительному характеру, вредным привычкам, узловатым пальцам и глубоким морщинам. Наверное, никакой любви не было, настоящая любовь прощает и принимает расхождения с идеальным образом.
— Руфус, — она вырвала его из неспешных размышлений, — ты серьезно?
— Серьезней некуда, — отозвался Тангл. — Думаешь, я стал бы появляться на пороге твоего дома после всего, что ты сделала и… наговорила? Я, может, и «маньяк» какой, раз угодно, но не извращенец. Если тогда что-то и было с моей стороны, то давным-давно прошло. Не без помощи, правда. Судебные иски отрезвляют.
Алиса отвела взгляд. Она отрешенно распутывала пряди, накрученные на розовые пупырчатые валики. Гладкие прямые волосы стекали на плечи, не успев запомнить ни единого завитка.
— Я бы извинился перед твоим мужем за экстремальное знакомство. — Слова лились из сердца беспрепятственно и приятно. — Неловко получилось. Но не возвращаться же из-за этого? Желаю вам всего наилучшего. Если ничего про крест не помнишь, я откланяюсь.
— Постой, — тоскливо попросила она. — Не могу отпустить тебя вот так… С обидой.
— Какие обиды, помилуй? — улыбнулся Руфус, поднимаясь на ноги. — Чувство вины припозднилось, гони его в шею.
Глаза Алисы сделались влажными.
— Хочешь имя человека, кто в морге занимался трупом Борджеса? — спохватилась она. — У них там ничего не происходит, а кража — какое-никакое разнообразие. Вдруг да вспомнит?
— Отличная мысль, — согласился он. — Семейная жизнь с сообразительностью чудеса творит. Надеюсь, третий муж сделает тебя счастливой.
— А это… первый. — Женщина достала из буфета пухлую тетрадку, припорошенную мукой, и огрызок карандаша. — Он вернулся в декабре. Сказал, что был дураком, что жить без меня не хочет. Предложил начать сначала. Я согласилась.
— Здорово. — Сердце чуть заметно дрогнуло.
Руфус разом вспомнил пьяные откровения и все, что случилось после. Ему захотелось опрометью броситься вон из душного дома, где его мир переменился навсегда.
— Леди Виктория Антонова, — подало голос зеркальце из нагрудного кармана.
— Как неловко, — пробормотал Руф.
— Ответишь? — Алиса оторвала краешек страницы и свернула пополам.
— Виктория Антонова. Срочно, — повторило упрямое зеркало.
— Пожалуй. — Он жалел, что без формы Танцора нельзя призвать маску.
Достав назойливую штуковину, Сэр Тангл попытался вернуть себе невозмутимость, но не сумел.
