Реб Гедалья проповедует в синагоге. Его лицо потемнело, как трутовик, глаза сверкают, но с каждым словом у людей становится легче на душе. Он утверждает, что сегодняшний омраченный праздник— это последнее испытание, которое Всевышний, да будет Он благословен, послал Своему народу. Реб Гедалья сравнивает настоящее с предутренними часами, когда становится совсем темно, чтобы солнце воссияло во всей красе. Он призывает народ не падать духом, не опускать рук накануне великого дня. Он клянется, что Саббатай-Цви — истинный Избавитель народа Израиля. Реб Гедалья велит отбросить печаль, вернуть себе надежду и радость. Он рассказывает, что ночью Рейхеле явились праматери, чтобы ее утешить, и передали, что сатана обвинил на небесном суде тех, кто недостаточно тверд в своей вере. Поэтому освобождение отложено до тех пор, пока не утихнет гнев Всевышнего. В заключение реб Гедалья кладет ладонь на голову всем молящимся и благословляет их. Детей он поднимает на руки, целует и напутствует:
— Ступайте домой и веселитесь… Скоро, в наши дни, будем на Святой Земле… Каждый под виноградником своим и под смоковницей своей!..
[34]
Пора идти на берег, молиться об отпущении грехов. Люди надели лохмотья, оставшиеся от праздничных одежд, и двинулись к речке. Совсем ослабевшую Рейхеле несут на позолоченных носилках, по бокам идут самые почитаемые люди. Она выглядит, как икона, не рядом будь помянута, которую гои несут во время крестного хода… Девушки стоят на мостике и вытряхивают карманы — выбрасывают в воду накопившиеся за год грехи. Как всегда, начинают подшучивать над женщинами постарше и даже над мужчинами. Смеются над Нейхеле, женой Лейви, шепчут друг другу на ухо, что сейчас река переполнится ее грехами и выйдет из берегов… По дороге обратно парни колют девушек булавками в зад, отпускают грязные шутки. Благочестивый реб Гудл прикрикнул на них, но реб Гедалья махнул рукой: пусть немного развеются…
Вечером в местечке так тихо, будто жители вымерли. Воздух синеет, как страницы старых книг. Стоят полуразрушенные дома, словно после погрома. Служанки несут ведра с водой, и кажется, что собираются обмывать покойника. Тянет гарью и чем-то тухлым, как после пожара. Мужья сонными голосами читают псалмы в синагоге, будто молятся о тяжелобольном, жены толпятся у дверей. Говорят шепотом, оглядываются по сторонам, словно боятся, что услышит кто-то посторонний. Разрешают детям играть с бусами: пусть хоть порвут, лишь бы молчали. Одна из женщин заметила, что надо бы починить дом, да и вообще выкинуть из головы эти глупости: не придет Мессия в Горай… Но на нее накричали, погрозили кулаком и посоветовали закрыть рот. Напомнили, кто она сама и кто ее родители. Все говорят о том, что беспокоит каждого. Качают головами, сплевывают, сморкаются и повторяют:
— Чтоб это был последний испорченный праздник, Господи!
— Чтоб нам уже порадоваться после всех этих несчастий!..
Глава 9
ЗЛО ПРИХОДИТ В МИР
В третий день Кущей на Горай обрушился потоп. Дождь лил три дня и три ночи кряду. Река вышла из берегов, снесла мельничные шлюзы, прорвала плотину, затопила низины. Во всех домах женщины, закатав до колен подолы, горшками и ведрами вычерпывали воду, как на корабле, получившем пробоину, но это не помогало, вода тут же набиралась снова. Ледяной ветер срывал с крыш остатки гонта. Окна в домах были заткнуты тряпьем, трудно было найти хоть одно полено, чтобы растопить печь. Дети простужались, кашляли, чихали. Вернулись прошедшие за лето болезни, у кого-то снова потекло из ушка, у кого-то выступила сыпь на коже. От избытка мясной пищи у детей болели животы, многие страдали тошнотой или поносом. Матери прибегали в синагогу, зажигали свечи. Ученики хедера хором читали псалмы. И все же то в одном, то в другом доме ребенок вдруг синел и переставал дышать. По местечку ходил Йоэл из погребального братства. Детей умирало столько, что самых маленьких он просто заворачивал в тряпку, клал в свой огромный глубокий карман и уносил. Когда ливень немного ослабевал, появлялись стаи ворон, с карканьем летали над самой землей, выискивая падаль. Над желтым, как масло, болотом висели теплые клочья тумана, будто оно горело в глубине. Это было похоже на гибель Содома и Гоморры.
Даже старики не помнили такого праздника и не слышали ничего подобного от своих родителей. Вдруг ни с того ни с сего днем стало темно, как ночью. Люди ждали чего-то ужасного, казалось, наступает конец света. За день до Гойшано-Рабо
[35]
пошел град. Куски льда величиной с гусиное яйцо убили на заболоченных пастбищах немало коров, несколько пастухов погибло. Потом началась гроза, хотя такого никогда не случалось в это время года. Слепящий огненный шар залетел в синагогу, прокатился по столам, как мяч, затем нырнул в открытую дверцу печи и вылетел через трубу с таким грохотом, что несколько человек упало замертво. Потом шар залетел в церковь и тоже причинил немало вреда. Ночью произошло страшное событие: женщина вышла за водой, а черти столкнули ее в колодец. Обнаружили ее только наутро, она лежала там мертвая вниз головой. Той же ночью на рыночной площади черти напали на старого сторожа и вырвали ему полбороды.
В Шмини-Ацерес
[36]
на молитве ни с того ни с сего вспыхнула ссора, чего раньше в Горае никогда не бывало. Никто потом так и не смог толком объяснить, как все началось. Одни утверждали, что кто-то из врагов реб Гедальи вдруг подошел и ударил его по лицу. Другие распускали слухи, что тут дело нечисто, ведь среди молящихся видели незнакомца, который потом исчез, как в воду канул. Так или иначе, внезапно в синагоге поднялся крик, будто на нее напали разбойники, и завязалась драка, такая, что кровь лилась как вода. Саббатинацы с дикой яростью набросились на своих противников, начали избивать их, топтать ногами, рвать на них одежду. Женщины тоже дрались, царапались, срывали друг с друга чепцы и шали, вопили как безумные. Наконец реб Гедалья и еще несколько здравомыслящих человек с трудом разняли дерущихся и утихомирили народ. В драку ввязались даже старики. Благочестивого реб Гудла так избили, что все его тело было сплошь покрыто синяками и ссадинами. В побоище пострадали ни в чем не повинные дети и больные. Мало того, на другой день, на Симхас-Тойру, парни, ремесленники и подмастерья, собрались и начали творить невесть что. Сначала они ворвались в корчму, как грабители, и утащили бочонок водки. Потом стали с песнями ходить по домам и отбирать гусей и кур, горшки с вареньем и прочую еду и напитки, все, что попадалось им под руку. Не пощадили даже дом реб Гедальи, но он поступил умно: впустил их, открыл перед ними шкаф и кладовку и сказал, что они могут брать все, что душе угодно, на то сегодня и праздник, чтобы веселиться. Парням это понравилось, они не стали грабить реб Гедалью и даже назвали его «наш ребе». Потом, пьяные, они отправились на задворки, где обитает простонародье, и там продолжили осквернять праздник всевозможными бесчинствами.
