Книга Каббалист с Восточного Бродвея, страница 19. Автор книги Исаак Башевис Зингер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Каббалист с Восточного Бродвея»

Cтраница 19

— Не в Торе, а в Книге Псалмов. «Я сказал в опрометчивости моей: всякий человек ложь».

— Вот-вот, Большинство прибывших отправили на Эллис-Айленд. Но я был здоров как бык и при деньгах. Поэтому меня пропустили сразу. К кораблям приходили агенты с разных предприятий, и едва ты ступал на берег, тебя нанимали на работу. Жалованье обычно не превышало трех долларов в неделю, а бывало, и того меньше. Но так как у меня деньги еще были, я решил не спешить продаваться в рабство. В даунтауне в те времена была площадь, которая называлась Поросячий рынок. Туда шли наниматься на работу. Каждый ремесленник приходил со своим инструментом: портной — со швейной машинкой, плотник — с пилой. В Америке как? То одни специалисты востребованны, то другие — все зависит от сезона. Мне многие предлагали работу, но я всем отвечал, что хочу сперва оглядеться. Потом ко мне подошел один парень и сказал: «Не будешь же ты ночевать на улице! Пойдем, подыщем тебе жилье». Мы с ним дошли до Атторни-стрит. Народу было видимо-невидимо. Одни читали газеты, другие обсуждали политику. Хотя дело было днем, к нам пристала шлюха. Хотела затащить нас в свою комнатенку в подвале. Все удовольствие стоило четверть доллара, но мы отказались. Как выяснилось, мой новый знакомый — посредник. Он привел меня в квартиру на третьем этаже, где уже жили два человека и представил хозяйке. Ее звали Молли. Вообще-то это ирландское имя, но и у евреев оно в ходу. Туалет в квартире был один на всех, горячей воды не было, ванной тоже, мыться ходили в баню. В общем, за два доллара в неделю ты получал постель и крышу над головой. Мы все втроем жили в одной комнате. Муж Молли работал маляром. Да, я забыл сказать, что за несколько лишних пенсов хозяйка нас обстирывала. Хорошая женщина. Ради мужа и детей не разгибала спины. А вот муж у нее был редкостный лентяй и бабник. Да и дочь та еще шалава! Возвращалась в два часа ночи и обжималась с парнями прямо перед нашей дверью. Кормила нас Молли просто по-королевски. И все за каких-то два доллара. Я до сих пор не понимаю, как она умудрялась нас так баловать. Знаю только, что продукты она покупала по дешевке прямо с фермерских телег на Орчард-стрит.

Дорогой мой, я не спешил. Целых десять лет ходил в холостяках. Хоть я и не философ, но много думал о том, что творится вокруг. И по-моему, кое-что понял. Пока люди верили в Бога, они боялись геенского огня. Но чего бояться, если даже в еврейских газетах писали, что Бога нет, а Моисей — капиталист и обманщик.

Когда я приехал в Америку, тут уже бегали легковушки и даже несколько грузовиков. Но для перевозки грузов в основном пользовались лошадьми. На многих улицах даже стояли специальные поилки для лошадей. Про лошадей я все знал еще с Варшавы — вот и пошел в этот бизнес. Сначала простым кучером, потом сам купил фургон и двух бельгийских кобыл. Потом приобрел еще один фургон, потом еще. Мне везло. Я, как говорится, ступил на американскую землю с правильной ноги. Хоть и работал по шестнадцать часов в сутки, не скажу, чтоб уж очень выматывался. Это сейчас я пью снотворное. А тогда — ляжешь, бывало, в фургоне на голый пол и через секунду уже спишь. Я мог проспать десять часов подряд. Иногда в моем фургоне ночевали бродяги. Мои дела шли хорошо, и я разбогател. Относительно, конечно, но все-таки. Тысяча долларов тогда — больше, чем сегодня — десять тысяч. Я обзавелся собственной квартирой на Гранд-стрит. В те времена это считалось окраиной. Сваты так и вились вокруг меня. Но я им прямо сказал: «Зачем мне жениться, чтобы другие спали с моей женой? Пусть лучше они женятся, а я буду спать с их женами». И это были не просто слова. Вы меня понимаете?

— Понимаю.

— Вы в этом уверены?.. Но никому не дано перехитрить судьбу. Так было и так будет. Я уже говорил вам, что люблю еврейский театр. Вы приехавшие позже, даже представить себе не можете, чем был для нас театр. Ух, какие тогда были актеры: Адлер, Томашевский, мадам Липцына, потом Кесслер! Большинство, особенно служащие, ходили в театр по субботам, но я, холостяк с деньгами, мог позволить себе ходить туда хоть каждый день. Что я и делал. Нынешние пьесы — это так, ерунда. А раньше было что посмотреть: царь Давид, Вирсавия, разрушение Храма — вот это я понимаю. Евреи сражаются с римлянами и вся битва разворачивается прямо у вас на глазах! У меня никогда не было проблем со спутницами, но я предпочитал ходить в театр один. Была такая актриса — Этель Сирота. На афишах ее имя печаталось мелкими буквами, но когда я увидел ее на сцене, то прямо ахнул. Она давно уже не выступает. Этель — бабушка моих внуков. Если бы я стал подробно рассказывать, как мы с ней познакомились и как я увел ее у мужа, нам бы пришлось здесь трое суток сидеть. Я до сих пор не понимаю, как я, простой извозчик из Варшавы, вообще решился заговорить с американской актрисой. Но когда влюбишься, еще и не то сделаешь! Потом уже она признавалась, что часто чувствовала на себе мой взгляд на протяжении всего представления. Я всегда покупал билет в первый или второй ряд. Ее муж работал в гастрольной труппе. Его никогда не занимали в нью-йоркских постановках. Как-то раз я видел его на сцене в Филадельфии — бревно бревном! Детей у них не было. Короче говоря, мы полюбили друг друга. Когда я первый раз пригласил ее в ресторан, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло от радости. Мы поужинали на Бродвее, а потом пошли в ночной клуб. Там на сцене танцевали голые красотки. Но мне никто не был нужен, кроме Этели. Мы выпили шампанского, и я захмелел. «Что ты во мне нашел? — спросила она. — Мой муж готов обменять меня на последнюю дуреху». — «Словами этого не выразишь», — ответил я. Мы стали целоваться, и каждый поцелуй был как огонь. Точно как пишут в романах. Когда ее муж, этот чурбан, прослышал, что кто-то воспылал страстью к его благоверной, у него тоже проснулся аппетит, и началась игра в кошки-мышки. Но в конце концов он все-таки понял, что ей нужен я, а не он, и потребовал откупных. Я отсчитал ему две тысячи долларов — целое состояние по тем временам, — и он дал ей развод. То есть это на словах все так быстро, а на деле эта история тянулась довольно долго. Но мы с ней уже фактически жили как муж с женой. Когда мы поселились вместе, я начал расспрашивать ее о прошлом. И она поклялась, что до меня у нее был только один мужчина — ее муж. Так вот я вывел одно правило: если женщина говорит, что ты у нее второй, можешь не сомневаться: на самом деле ты десятый, двадцатый, а то и пятидесятый. В Библии сказано, что змеи, скользящие по камням, и корабли, плывущие по морю, не оставляют следов. Если не ошибаюсь, это слова царя Соломона, и вы понимаете, что он имел в виду. Каждый день я узнавал что-то новенькое. До того как Этель приняли в нью-йоркскую труппу, она тоже много гастролировала. Для того чтобы получить роль, нужно было спать с режиссером или еще с каким-нибудь начальником. Как выяснилось, на Второй авеню происходило примерно то же самое. Стоило Этель выпить, у нее развязывался язычок. Я составил длиннющий список ее бывших пассий. И когда мне казалось, что это все и что больше и вправду никого нет, обязательно возникал кто-то неучтенный. Тем временем она забеременела. Я увел ее у мужа, из-за меня она фактически оставила сцену — не мог же я ее бросить! Мы начали ссориться. Однажды даже подрались. Ее слезы и камень могли растопить. В общем, я понял, что это просто судьба у меня такая. Ева целовалась с сыном сторожа, а Этель спала с разными типами, чтобы получить роль. Она пообещала, что будет вести себя, как подобает замужней женщине. Но совсем отказаться от театра она все-таки тоже не могла. Мы с ней не пропускали ни одного спектакля. Билеты она получала фактически даром. Все кассиры ее знали. Тех, кто работал в еврейском театре, не забывали. Этель родила девочку, и мы назвали ее Фанни, или Фейгеле, — в честь матери Этели. А еще через пару лет она родила двойню: мальчика и девочку. Вот, стало быть, мои дети. Но потом она опять затосковала по сцене. Ее засыпали предложениями, телефон звонил не переставая. Но я прямо сказал, что, если она вернется в театр, я от нее уйду. До свадьбы я смотрел на актеров как на небожителей, но после того, как узнал эти их закулисные делишки, мое отношение изменилось. Вот стоит перед вами человек и изображает раввина: в атласном талесе, меховой шапке, читает нараспев «Слушай, Израиль», притворяется, что жизни не пожалеет ради Творца. А уже через пару часов пристает к какой- нибудь тщеславной девице: мол, либо она с ним переспит, либо пусть прощается с театром. У меня были друзья, и что вы думаете, приходя к нам, все они начинали нежничать с моей женой. Ей нравилось. А что такого? Но после той истории у дома Евы я что-то потерял вкус к подобным забавам. Когда один из моих приятелей как-то слишком близко подошел к Этели, я взял его за шкирку и вышвырнул за дверь. Это принесло мне славу ревнивого дикаря. Этель жаловалась, что я распугиваю наших знакомых. Я перестал ходить в еврейский театр, а американский меня никогда не прельщал. Американцы не играют, а просто декламируют.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация