Важдай поднялся на стену и в зареве частых молний узрел, что стоит за ней рапейское пешее войско в бронзовых латах, такие же шлемы на головах поблескивают, и сами тоже будто из меди – тяжелые, грозные.
Откуда и взялись, если сарскую чуткую стражу врасплох захватили?
Дабы показать, что с миром пришли, ярый муж велел оставить оружие, снять доспехи и встать на стены. Наутро же, когда совсем рассвело, увидела Скуфь, как рапеи бочки со смолой подкатывают, город поджечь вздумали: должно быть, не в первый раз они воюют так с неприятелем, ибо сарам встречались уже старые пожарища.
Витязи, глядя на эти приготовления, не дрогнули, а дождались восхода, поклонились и запели песнь солнцу, однако рапеи не вняли и этому.
– Не досталось нам невест от землепашенных саров, а от этого народа достанется смерть принять, – сказал воевода своим витязям. – Коли таков наш рок, не дрогнем же и примем его, как подобает, с честью и мужеством.
– Любо, ярый муж! – стройно отозвалась Скуфь.
Важдай не стал ждать, когда подожгут, безоружным спустился со стены, а его тут же схватили и подвели к воеводе.
– Если ты предводитель этих людей, ступай назад, – сказал тот. – И умри с ними.
– Мы пришли не умирать, а свататься, – ответил ярый муж. – Мы сары, ваши родственники!
– Народа такого более не существует.
– Но вот же мы перед тобой!
Рапейский воевода заговорил жестко:
– Вы жалкие потомки тех, кто погряз в жиру и утратил волю. Вы достойны смерти на жертвенном огне, а не женитьбы на наших девах.
– Наш государь хочет возродить былую славу саров и жить по законам Тарги. Ныне у него на исходе роковой срок, поэтому и послал в ваши земли, чтобы взять ему невесту и нам. И освежить кровь.
Пьющий солнце был неумолим.
– В ваших жилах течет жирная и густая кровь. Освежить ее можно лишь огнем, ибо нельзя порченой кровью пачкать землю. Бог Ра будет доволен жертвой.
Важдай печально оглянулся назад, где на стенах плотно стояла Скуфь.
– Пожалей город, воевода! Выпусти нас и казни в поле.
– Вы осквернили его. И мы построим новый. – Голос его звучал, как медное било. – Ступай и прими смерть достойно, если посмел назвать себя саром.
– Ну что же, пусть живут на земле одни рапеи!
Ярый муж развернулся и пошел к стене, откуда свисала веревка. Витязи не могли слышать, о чем он говорил с воеводой, однако по тому, как закованные в медь воины поливали смолой стены, догадывались, что их ждет.
Важдай уже взялся за канат, когда один из воинов положил ему руку на плечо:
– Иди за мной!
И отвел его к каменному останцу, у подножия которого одиноко сидел светловолосый и нежный юноша, более похожий на деву. Судя по его белым льняным одеждам и серебряному оплечью, усыпанному самоцветами, это был высокородный рапей, возможно, сын государя, а то и сам государь. И голос у него был негромкий и мягкий.
– Я Владыка этой земли, – представился он. – Мое имя – Сколот. Слышал ли ты обо мне?
– Нет, государь, никто не называл твоего имени в нашей стране. И никто допрежь не бывал здесь, ибо не было пути.
– Ты утверждаешь, что привел к нам саров? – спросил государь.
Воин, сопровождавший ярого мужа, безбоязненно удалился, оставив их один на один.
– Со мной пришла сарская Скуфь.
В его речи послышалась юношеская грусть:
– Твои слова ласкают мне слух, а поведение достойно Скуфи... Нам одиноко жить за этими горами, но мы все равно никого к себе не впускаем. Мы хотим, чтобы о нас все забыли и чтобы мы никого не помнили.
– В Сарском государстве о вас знают. Поэтому и пришли сюда.
– А как называют?
– Рапеями.
– Да, мы пьем живую воду, освещенную солнцем, но у моего народа иное имя – сколоты. Знают ли о сколотах?
– Только из преданий, – признался Важдай. – Молва была, вы ушли из степей и где-то сгинули.
– Вы еще помните ветхие предания?
– Есть сары, которые помнят. Но желтый жир гасит свет памяти.
– Добро, что ты чувствуешь это, – похвалил Сколот. – Но все равно не спасешься от смерти. Вы пришли к нам в наш священный праздник Страж, день солнцестояния. Всякий чужеземец, кто является к нам в этот день, приносится в жертву.
Воевода оглянулся на городскую стену, где ждала своей участи Скуфь, и пожал могучими плечами.
– Коли по року так заповедано, станем вашей жертвой. Все равно когда-нибудь придет роковой час. И лучше в огне сгореть, чем лежать где-нито на бранном поле.
Государь рапеев взглянул пристально.
– Ты можешь выслушать меня?
– Я всегда готов слушать то, что мне неведомо.
– И даже на пороге мучительной смерти?
– А умирать легче, – весело сказал Важдай, – когда знаешь, за что и почему.
– Все прошлое время мы составляли один народ. – Сколот указал на камень, предлагая сесть. – Сары были земным творением, а сколоты – порождением солнца, детьми Тарбиты и бога Ра. Мы составляли единое целое и не могли жить друг без друга и земных законов Тарги. Вы всегда были воинами, вкушали земную пищу и носили черные одежды, а мы – жрецами богов и питались только его светом и солью, если тучи закрывали небо. Две тысячи лет назад случилось то, что и сейчас. Сары приносили из походов золото, дабы мы жертвовали его солнцу. Но жир, земное воплощение Ра, так ярко светился, что твои предки стали оставлять его себе. Они меняли золото на хороших лошадей и рабов, дабы облегчить суровую жизнь. И не заметили, как он проник в кровь и сделал ее густой и сладкой, как мед. Тогда мы ушли из теплых степей за эти холодные горы.
Важдай выслушал Сколота и воспрянул:
– Теперь нам нужно вновь соединиться! Мы возьмем у вас невесту нашему государю Урагану и каждому витязю Скуфи. И вновь породнимся, а уже наши дети и внуки вернут прошлое единство!
– Не вернут. – Юный голос превратился в голос зрелого мужа. – Живя в разных странах, мы разорвали плоть народа и забыли имя друг друга. Не только сары, отягощенные жиром, не способны продлить свой род, но и мы стали иными. Защищая свою землю, сколоты вынуждены становиться воинами, и ты видел мои медные рати. А ратнику приходится вкушать земную пищу, чтобы иметь силу для сражений. И теперь у нас рождаются воины и очень редко девы – всего одна на тысячу мужчин. Даже мне, государю, пока еще нет невесты. Но если я принесу вас в жертву, бог узрит мои устремления, и родится дева...
Тут Владыка сколотов опечалился и замолчал, а ярый муж встал.
– Что же, тогда позволь уйти, государь?
– Куда ты пойдешь?
– Разделю участь Скуфи.
