– Ты где? – спросил Мамон.
– Дома, – ответил Биба.
– Подтягивайся в «Каре». Сегодня будет работа…
– Понял.
Мамон отключился, проверил содержимое барсетки и вышел на улицу. Жил он один, в частном секторе, в тихом старом районе Алапаевска. Когда-то такой дом был пределом мечтаний постсоветских граждан. Однако в сравнении с дворцами, которые выросли в последние годы в так называемом «царском селе», дом Мамона был лачуга-лачугой.
Но после встречи с Равиковичем это перестало удручать Мамона. Насвистывая блатной мотив, он сбежал с крыльца и сел в свой «бимер». Машина была далеко не новой, но в очень скором времени Мамон рассчитывал это дело поправить, как и свое финансовое состояние в целом…
Сев за руль, уголовный авторитет нащупал в выемке у рычага переключения скоростей пульт и привычным движением поднес его к лобовому стеклу. Автоматические ворота поползли в сторону. Мамон быстро выехал со двора.
Точнее попытался, потому что перед самыми воротами на улице вдруг притормозил пикап. Мамон ударил по тормозам. Тут же опустив стекло, он от души выматерился.
На пикапе тут и там виднелись надписи «Ала-кабель». Таких приметных машин было несколько, принадлежали они местной кабельной сети. Из пассажирской дверцы пикапа выскочил монтер в униформе и метнулся к «бимеру».
– Здравствуйте! Извините, это вы вызывали наладку?
– Нет! – раздраженно бросил Мамон, кивнув на дом. – У меня спутниковое, ослеп? Валите отсюда!
Монтер растерянно выхватил блокнот и уточнил:
– Но ведь это Северная, семьдесят?
– Да! Но я вас не вызывал!
– Извините! – быстро кивнул монтер. – Просто вот нам оператор продиктовала ваш адрес…
Мамону было все равно, кто перепутал адрес, но монтер зачем-то решил ему лист блокнота продемонстрировать и приблизился вплотную к водительской дверце. Авторитет хотел рявкнуть на назойливого работягу, но тут вдруг увидел прямо перед носом ствол пистолета…
86
Свежевыкрашенная будка ГИБДД осталась позади. Впереди простиралась прямая как стрела трасса, и Логинов наконец-то мог позволить себе позвонить, не опасаясь проехать нужный поворот.
– Семь-ноль, слушаю! – ответили в трубке.
– Я от Ноль-третьего! Позывной: Полста-девять.
– Код доступа?
– Девять-семь-пять-один-три!
– Принял, Полста-девятый… – после паузы проговорил оператор управления технической разведки, одной из самых засекреченных структур бывшего ФАПСИ.
Управление «слушало» Равиковича в рамках дела оперативной разработки. С санкции замдиректора СБУ, Ноль-третьего, теперь доступ к материалам «прослушки» получил и Логинов.
Однако тут были свои нюансы. Прослушивали, естественно, не только телефоны Равиковича, но и все выявленные телефоны его сотрудников. То есть разговоров аппаратура одновременно «писала» десятки, а то и сотни. Прослушивать все записи и анализировать их физической возможности не было: для этого не хватило бы всего личного состава Лубянки. Поэтому приходилось пользоваться методом «ключевых слов». Их «забивали» в память компьютера, и, только если в разговоре одно из этих слов звучало, запись прослушивали люди.
Однако для Виктора такой подход был неприемлем. Ведь дело оперативной разработки вели в отношении незаконной приватизации, так что и ключевыми словами были какие-нибудь экономические термины. Поэтому Логинов сказал:
– Мне нужно профильтровать последние разговоры по словам: «Тоцкий», «Андрей», «Атгериев», «Лечи», «чеченцы»… Записали?..
– Сейчас… – застучал по клавиатуре оператор. – Атгериев?..
– Атгериев.
– Записал, – сказал оператор.
– И когда будет результат?
– Сейчас не будет точно. Просто во время полета телефоны отключали или не было зоны покрытия, так что я сам слушал все, что было.
– Ясно… – вздохнул Логинов. – И что, вообще ничего стоящего внимания?..
– Нет. Все как всегда.
– А что-нибудь непонятное?.. – на всякий случай спросил Виктор.
– Да, в принципе, ничего. Разве что…
– Что?..
– Да было два коротких разговора с бортом, но этот мобильный мы не слушаем. Наверное, экипажа или каких-нибудь журналистов…
– Я понял, – сказал Логинов. Речь шла о том, что в мегаполисе вроде Москвы «снимать» все разговоры, скажем, из офиса Равиковича нереально. Ведь в самом многоэтажном здании и вокруг него находятся тысячи совершенно посторонних людей, и такой нагрузки просто не потянет аппаратура. А вот фиксировать все разговоры из находящегося в полета самолета проблемы не составляет. – А что за разговоры?..
– Да они короткие. Могу сбросить прямо на ваш телефон…
– Тогда жду!
87
– Не дергайся! – совсем другим голосом проговорил «монтер».
От его «недалекости» не осталось и следа. Он контролировал каждое движение Мамона, при этом, не поворачиваясь, подал знать своему напарнику в пикапе. Мамон понял, что дергаться бессмысленно. Даже у «торпеды» Бибы против этого типа с пистолетом не было бы шансов.
Пикап ловко развернулся и въехал задом в ворота. Тип с пистолетом быстро распахнул дверцу «БМВ» и велел:
– Пошел! И без фокусов!
В карточных фокусах Мамон был мастером, в силовых же противостояниях привык больше полагаться на «торпед». Но сейчас положение было аховое. Эти типы не были ни уголовниками, ни ментами. И Мамон, едва выбравшись, неожиданно ударил типа с пистолетом локтем и рванулся на улицу. Он надеялся проскочить в щель между пассажирской дверцей пикапа и воротами…
Только не сложилось. Едва рванувшись, Мамон вдруг увидел, что асфальт предательски прыгнул на него. Приложился о него авторитет лбом так, что буквально искры из глаз посыпались. И Мамон понял, что его попытка бегства не задалась. Тип с пистолетом не только от удара локтем уклонился, но еще и ноги Мамону сзади своей ногой заплел.
Больше Мамон не дергался. Да и стукнулся он башкой прилично, так что какое-то время пребывал в состоянии «грогги». Термин этот боксерский Мамон позаимствовал у Бибы. Означал он, что башка у тебя соображает, хотя и медленно, а вот руки-ноги не слушаются совсем.
Мамона быстро загрузили в будку пикапа, где очень профессионально спеленали скотчем, им же залепили рот, а потом еще и привязали к каким-то стойкам. Чтоб, значит, не дергался и не бился почем зря головой и конечностями в стенки, привлекая ненужное внимание. После этого Мамона чем-то накрыли, и дверь пикапа захлопнулась.
«Бейт», – подумал Мамон. В переводе с картежного языка это означало, что авторитет в полной заднице. Взяли его действительно крутые профессионалы. Это было видно хотя бы по тому моменту, когда Мамон попытался бежать. Уголовная шушера или ментовские опера в такой ситуации стали бы орать или стрелять. А эти, в форме монтеров, пресекли попытку спокойно, без малейшего шума…
