Девушка повернулась и посмотрела в окошко. Огромный джип приближался к служебному входу дворца культуры. В нем ехали Равикович и его охранник. Этот самый охранник, видно, мог помешать дальнейшим планам Лечи Атгериева.
Лайма прищурилась и едва заметно улыбнулась. На всякого мудреца довольно простоты. Самый гениальный план хорош, пока не разгадан. Лайма разгадала далеко не все, но выяснила вполне достаточно, чтобы пустить план Лечи наперекосяк.
Он рассчитывает застигнуть Лайму врасплох на площадке, но она не спустится, а будет ждать его на чердаке. Лечи рассчитывает избавиться руками Лаймы от охранника Равиковича, потому что считает его слишком опасным противником, но Лайма сделает его смертельным врагом Лечи.
На случай, если ей самой не удастся вырваться из ловушки и расквитаться с Атгериевым…
182
– Ну, с богом, Егорыч! – сказал Равикович. Он шагнул к дверце огромного джипа. Тоцкий протянул олигарху кейс. Тот взял его и оглянулся на сгрудившихся у машин членов своей команды: —Что за похоронные лица? Все будет отлично! Как всегда!
Милицейский подполковник смотрел на Равиковича с невольным уважением. Он прекрасно понимал, насколько рисковал олигарх. А тот при этом еще и своих подчиненных подбадривал…
Саблевич был в одной сорочке – пиджак пришлось снять, чтобы освободиться от оперативной кобуры. Он шагнул к водительской дверце и быстро уселся за руль. Тоцкий закрыл дверцу за Равиковичем.
Джип тронулся с места. Весил он примерно столько же, сколько грузовик. Управлять такой махиной с непривычки было трудно, так что Саблевич не лихачил. Или просто не хотел лишний раз нервировать террористов. Как бы то ни было, но к служебному входу дворца культуры машина направилась медленно. Как и положено в пешеходной зоне, джип двигался со скоростью около пяти километров в час…
183
Наконец огромный бронированный джип направился к служебному входу. Лечи Атгериев отнял подзорную трубу и потер глаз. Равикович был, конечно, хитер. Но Лечи Атгериев был еще хитрее.
Он понимал, что вся афера продумана у олигарха до тонкостей. Причем с самыми разными вариантами. Но Лечи понимал и то, что в таком деле Равикович мог довериться только одному-двум самым верным людям.
Один из них наверняка начальник службы безопасности Саблевич. Тот самый волк, что, не моргнув глазом, когда-то вырезал со своими подчиненными целую чеченскую семью…
Наверняка именно Саблевич должен был обеспечить в дальнейшем безопасность настоящего гарнитура. Вот на этом-то и построил свой хитроумный план Лечи. Если Саблевича из игры вывести, Равиковичу поневоле придется кому-то перепоручать охрану.
А если точно узнать, кому олигарх ее перепоручит, то и до драгоценностей добраться особого труда уже не составит…
184
Джип приблизился к служебному входу дворца культуры. Саблевич остановился так, что левая сторона внедорожника оказалась метрах в семи-восьми от двери. Для связи с террористами подполковник отдал Равиковичу свою рацию. В эфире прозвучал голос Михаила:
– Борз, на связи Равикович! Мы подъехали!
– Вижу! Выходите с поднятыми руками! И прямо к двери!
– Хорошо, Борз!
Двери джипа осторожно распахнулись. Первым из машины выбрался Саблевич. Он покосился на здание дворца, шагнул к пассажирской дверце и распахнул ее на всю ширину:
– Давай… Михаил Андреевич!
Равикович был в своем безупречном костюме. Кейс, во избежание недоразумений, он оставил во внедорожнике и драгоценности держал в руках. Руки заметно дрожали. Саблевич негромко сказал:
– Спокойно! Спокойно… Пошли!
Подняв руки, олигарх и начальник его службы безопасности направились к служебному входу…
185
Пустой джип стоял неподалеку от служебного входа дворца культуры. Равикович и его охранник находились внутри. Они вот-вот должны были выйти, но Лайма смотрела не на улицу.
Она смотрела на чердачную дверь. Ведь как только Лайма выстрелит, она станет не нужной Лечи. Поэтому тот вполне мог решить и не дожидаться девушку на лестнице, а пожаловать на чердак сам…
Но за дверью все было тихо. Видимо, Атгериев не собирался рисковать. Лайму это вполне устраивало. Рация издала тональный сигнал. Это означало, что олигарх с охранником вот-вот должны были выйти.
Лайма подалась к окну и припала к окуляру прицела. Однако при этом она продолжала прислушиваться к тому, что происходило за ее спиной. Слишком коварен был Лечи. И от него можно было ожидать всего…
186
– Открывай, Артур! – приказал Умар.
Боевик, охранявший служебный вход, отпер двери, распахнул их и тут же подался в сторону. Умар крикнул:
– Прошу, дорогие гости!
Олигарх переступил порог первым. Он явно боялся, Умар это почувствовал сразу. Это вдруг насторожило чеченца, и он невольно подался назад, ожидая какого-нибудь подвоха. Вслед за Равиковичем вошел начальник его охраны в голубой сорочке.
– Закрывай! – выдохнул Умар.
Артур метнулся к двери. Умар был готов к любым неожиданностям, но ничего не произошло. Чеченец сразу повеселел:
– А теперь, гости дорогие, прошу к стенке!
Олигарх испуганно оглянулся на Саблевича, тот хмуро посмотрел на Умара.
– Я просто должен убедиться, что вы чистые!
Саблевич едва заметно кивнул олигарху. Оба встали под стенкой, уперев в нее руки. Умар кивком приказал Артуру держать АКСУ наготове. Сам он, в отличие от других боевиков, был вооружен не громоздким автоматом Калашникова, а более компактным и удобным пистолетом-пулеметом. Пристегнув его к специальной подвеске, Умар принялся ловко обыскивать олигарха с охранником.
С Саблевичем Умар управился довольно быстро, поскольку одежды на нем было мало. А вот с многочисленными карманами пиджака олигарха террористу пришлось повозиться. Управившись и с этим, он сказал:
– Порядок! Можете поворачиваться! Давайте за мной…
Умар шагнул к небольшой комнате вахтера, где было намного светлее, и кивнул:
– Ложи на стол, Михаил!
Олигарх украдкой оглянулся на Саблевича и выполнил приказ. На драгоценностях остались мокрые следы испарины. Равикович отчаянно трусил, от его уверенности, которая сквозила в радиопереговорах, не осталось и следа.
Умар улыбнулся. Как и любой чеченец, он любил чувствовать свое моральное превосходство. А тут ведь его боялся не кто-либо, а сам могущественный олигарх. Чеченец прошел к столу, быстро осмотрел драгоценности императрицы и сунул их в пакет.
