— Не нравится мне здесь, — негромко высказала общую мысль Яра, когда мы, заплатив за комнаты и заказав поздний ужин, разместились за столом в просторном, хорошо освещенном зале. — Я, конечно, немного городов видела, но этот неправильный какой-то. А трактир — так и подавно странный.
— И постояльцев, кроме нас, нет, — огляделся по сторонам Джед.
Рик осмотрелся и неуверенно пожал плечами:
— Ничего необычного не чувствую. Но вы правы. — Он обвел взглядом зал, на миг задержавшись на стоящей в углу непонятно для чего предназначенной деревянной треноге в человеческий рост. — Все это несколько настораживает.
Я тоже хотела поделиться своими опасениями, вызванными нереально чистыми улицами, голубенькими заборчиками и белоснежным, без единого сального пятнышка, фартуком трактирщика, когда этот самый трактирщик неслышно подошел со спины и со стуком поставил на стол передо мной поднос с огромными глиняными кружками.
— Отведайте, гости дорогие, кваску нашего, ягодного, — протянул он нараспев. — Покуда еще жаркое поспеет да вино поднесут, а вам с дороги небось горло промочить охота.
— Спасибо, — с улыбкой поблагодарил хозяина Джед, но, когда Яра схватилась за кружку, едва заметно покачал головой: «Не пей».
— Ежели еще чего к заказу добавить изволите — не стесняйтесь, — соловьем заливался меж тем дебелый рябой мужик с совершенно неподходящей ему козлиной бородкой и жиденькими рыжими волосенками, гладко зализанными набок. — Все исполним в один момент и в лучшем виде!
— Конечно-конечно, — пробормотал сбитый с толку таким радушием Рик.
Джед для виду взял с подноса кружку, и я последовала его примеру. Но трактирщика это не обмануло, он по-прежнему топтался у стола.
— А скажите-ка, любезный, что это у вас такое?
Наверное, оборотень решил отвлечь его таким манером и указал на загадочную треногу.
— Это? — растерялся мужик. — Э-э-э… Держака!
— Что? — переспросили мы хором.
— Штуковина такая, девственниц привязывать, — снисходительно пояснил трактирщик.
— Зачем? — опешила я.
— Как — зачем? — удивился рыжий. — Чтобы горло удобнее было перерезать. А вниз чашу ставим, куда кровь стекает…
Он всем телом развернулся ко мне, наклонился и зловещим голосом закончил:
— А опосля пьем ее. Вампиры мы.
В кривой улыбке сверкнули клыки, не звериные, как у оборотней, — тонкие и короткие, и я не успела ни о чем подумать, как моя рука с тяжелой кружкой сама собой с размаху врезалась в рябую физиономию. От удара мужик отлетел в одну сторону, а клыки — в другую. Словно во сне я видела их медленный полет…
— Бежим! — закричала я друзьям, вскочив на ноги.
Но никто из них даже не шелохнулся. Видимо, какая-то темная магия не позволяла им подняться из-за стола…
— Сана… — с трудом выдавил Джед. — Сана…
Создатель Всемилостивый, что с ними сделали?!
— Сана… Ты знаешь… что вампиров… не существует?
Как же, не существует! А кто тогда с жутким хрипом катается сейчас по полу?
— Сана, — в последний раз простонал метаморф, закрыл лицо ладонями и зарыдал.
Я посмотрела на Ричарда. Тот был неестественно серьезен и бледен, сидел прямо, словно шест проглотил, но под моим взглядом плотно сжатые губы шамана медленно растягивались в болезненную гримасу.
— Да что же это с вами?!
Ответом мне стал уже не скрываемый хохот. Оба волка смеялись как ненормальные, утирая слезы и стуча ладонями по столу.
Я застыла, не зная, как им помочь, Яра с недоумением смотрела то на них, то на меня, а Унго вскочил и принялся поднимать с пола скулящего трактирщика, смущенно бормоча какие-то извинения.
— Вампиров нет, — повторил, почти успокоившись, Джед. — Зато, оказывается, есть ежегодный фестиваль духов в Драме. Афиша у тебя за спиной.
Я обернулась, взгляд скользнул по висящему на стене пестрому листочку, но прочитать, что там написано, у меня не получилось: перед глазами поплыл туман, ноги подкосились, и только-только помогший подняться трактирщику тайлубиец успел подхватить меня и заботливо усадить на лавку.
— Она с дороги уставшая, шуток в таком состоянии не понимает, — извинялся за меня перед хозяином Рик. — А зубки мы вам сейчас снова приклеим…
Джед
Я сам никогда не слыхал о фестивале духов, да и афишку заметил уже в последний момент, но ведь даже по тону трактирщика можно было понять, что все это — спектакль. Девственницы, кровь…
Однако у моей горе-магессы отличный удар левой.
Ладно, не моей. Но удар хорош.
И смех смехом, но и мужика жалко, ни за что бедолаге досталось, и Сану — такая жизнь, как у нее сейчас моими стараниями, укреплению нервов не способствует. А городок все же подозрительный… Если не знать, что его месяц в порядок приводили и из казны к предстоящим празднованиям специально средства выделили на уборку и покраску. Как выяснилось, не шуточное дело этот фестиваль: ценители народного творчества со всей Вестолии съезжаются театрализованное представление посмотреть, с русалками, сиринами, кентаврами. С вампирами, пьющими кровь свежеубитых девственниц. Все местное население участвует, кто лешим нарядится, кто кикиморой. Как раз завтра ночью планировали торжественное открытие со сжиганием на костре злой ведьмы. Нас приняли за первых гостей.
Жаль, узнали мы это уже тогда, когда подняли с пола трактирщика, усадили за стол и обо всем расспросили. В первую очередь для трактирщика и жаль. Хотя это еще как посмотреть: виконт Энсоре ему два серебряных грасса дал к разбитой губе приложить. Вроде помогло…
— Драмлин? Помню, а как же!
Слово за слово, дошли и до причин нашего появления в этом славном городке.
Я почти не солгал, сказав, что моя тетушка некогда была знакома с владелицей сгоревшего поместья и очень расстроилась, узнав о ее печальной участи. И, раз уж мне посчастливилось оказаться поблизости, хотелось бы разузнать подробности давнего происшествия.
— А какие подробности? — Мужик поскреб в затылке. — Говорят, сама она дом и спалила. Экономка ее тогда в город часто наведывалась, рассказывала, что, как муж ее убился, дэйна Анна, как бы это… умом тронулась.
Пара невнятных фраз вмиг разрушила мою теорию о том, что к поджогу был причастен Менно или его предшественник на посту главного защитника королевских тайн. Женщина потеряла рассудок после самоубийства супруга и решила последовать за ним. Прихватив для компании еще десяток человек.
— А в чем проявлялось ее помешательство? — спросила Лисанна.
Вопрос прозвучал негромко и робко, но на столе в непосредственной близости от нежных ручек княжны еще стояли кружки с квасом, и трактирщик решил не рисковать: тут же припомнил все, что слышал когда-то о странностях Анны Тисби. И о том, что, вернувшись с похорон мужа, она стала нервной и дерганой, опасалась чего-то, лично проверяла, заперты ли на ночь ворота и не спят ли сторожа. И о том, что часто закрывалась в лаборатории покойного, и слуги слышали, как она говорит то ли сама с собой, то ли с умершим магом.
