— Как мы до такого додумались?
«Мистер Птица — под моим руководством — создает портрет, составленный из кусочков, взятых из памяти всех, кто появлялся в пределах моей досягаемости с момента моего пробуждения. Похитители трупов — часть происходящего, и эта сторона остается неисследованной. Они собирают тела, которые потом перестраивают. Этот человек может представлять собой особый интерес. Если мы сможем его найти».
Он был прав. Такой подход не приходил мне в голову.
«Большинство из наших посетителей никогда о нем не слышали. Немногие — слышали, но только по имени… Под именем Натан. Никто из наших друзей, никто другой не знает, что они на самом деле с ним встречались, но некоторые, возможно, и впрямь встречались, сами не того сознавая».
И это, вместе с его неправдоподобной способностью устанавливать связи между вряд ли взаимосвязанными фактами, делало Покойника таким ценным.
— Он слегка похож на Барата Алгарду, — сказал я.
Тепло как будто покинуло комнату. Его милость устроился в моей голове и изучал рисунки моими глазами, сквозь призму моих предубеждений.
«Не Барат Алгарда. Глаз. Нос. Шрам».
У этого человека был шрам от ожога справа на голове, захватывающий часть уха.
«Попроси Виндвокер прийти сюда».
Тинни двинулась было за мной. Споткнулась, остановилась, повернулась, нашла складной стул, разложила его и понесла в дальний темный уголок комнаты.
Проклятье! Может, я должен заставить Старые Кости научить меня этому трюку.
Страфа уставилась на шедевр Птицы.
Сам художник устроил себе передышку, нянча бутылку спиртного.
— Я его не знаю, — сказала Страфа. — Но выглядит он знакомо.
Не сознавая, что в темноте позади нас горят зеленые глаза, она сжимала обеими руками мою левую руку. Руки ее тряслись.
— Я подумал, он смахивает на Барата Алгарду.
Я не смог назвать этого человека ее отцом.
Она уставилась на картину и крепче сжала мою руку.
— И вправду похож немного! Странно.
Страфа выпустила мою ладонь и начала двигаться, чтобы осмотреть картину под разными углами.
«У меня есть все, что нужно. Теперь ты можешь отвести ее обратно».
— Итак, что думаешь? — спросил я Страфу.
— Думаю, это странно.
— Жаль. Что ж, это все, что нам нужно.
Уже на середине прихожей я спросил:
— Ты знаешь кого-нибудь, кто называет себя Натаном?
— Нет.
Два шага.
— Погоди! Кажется, папиного дедушку звали Натан. Он умер, когда мне было четыре. Я помню, как подтянулась, держась за край гроба, чтобы на него посмотреть.
Уже в дверях кабинета Синдж Страфа добавила:
— У него не было шрама от ожога.
— Спасибо.
Вернувшись в комнату Покойника, я спросил:
— Есть шанс, что этот парень — вампир?
«Мисс Алгарда сказала правду. Она действительно его не знает. Сомневаюсь, что он вампир. Но лицо его напоминает лицо человека, которого мисс Алгарда видела в гробу, когда была ребенком».
Вампиры недолго продержались в окрестностях Танфера.
Если заподозрят их присутствие, это объединит все классы и расы, как ничто другое. Одно только подозрение, что здесь появились вампиры, может привести к неистовой охоте.
«Ситуация может стать не менее отвратительной, чем охота на вампиров. Каковой довод, возможно, скрывается за сдержанным поведением Холма».
Охоты на вампиров всегда выходили из-под контроля. В результате невинным протыкали сердца палочками для еды. Последняя широкомасштабная охота на вампиров случилась, когда мне было девять лет. Она принесла больше несчастий, чем любое разразившееся с тех пор стихийное бедствие.
— Позволь спросить об этом генерала.
«Попроси его прийти и посмотреть на картины».
Блок не узнал злодея. Он допускал, что за раздающимися приказами не вмешиваться может стоять ужас перед массовой истерией. Возможно.
У Блока была почти такая же врожденная подозрительность, что и у Дила Релвея.
Блок вернулся к своей огненной воде, а Покойник тем временем размышлял: «Нам нужно повидаться здесь с Баратом Алгардой и его дочерью. Это задачу должна взять на себя Виндвокер».
— Такое может быть трудно ей внушить.
«Вряд ли. Она уступит любой просьбе, если ты по-джентльменски попросишь и объяснишь, какие за твой просьбой стоят причины».
Я никогда не обладал подобного рода властью над женщиной. И это меня пугало.
«Мисс Алгарда уступает свое могущество в знак доверия. Если ты нарушишь ее доверие, тебя пожнет вихрь более жестокий, чем ты можешь вообразить».
— Хороший способ укрепить мой дух, Весельчак.
«Возможно, будет полезно побеседовать и с твоим интерном».
— Интерном?
«С мальчиком. Кипросом Проузом. Я попрошу мисс Тейт привести его сюда. Если мы сделаем старшую мисс Тейт частью гонок наперегонки со временем, это может стать началом долгого пути к исправлению ее поведения. Младшая мисс Тейт захочет присмотреть за своим молодым человеком».
Я был настроен скептически.
63
Я должен был достичь взаимопонимания со Старыми Костями относительно наших приоритетов.
Как только мы признаем, что самыми насущными являются три или четыре вещи, все равно останутся задачи, требующие больших временных затрат, такие как шлифовка десяти тысяч вывертов, определяющих разум Тинни Тейт. И все это время Покойник будет бдительно наблюдать за происходящим снаружи.
«Ты понимаешь».
Я понимал, что все будет иметь высший приоритет, чем перестройка разума моей особенной рыжули.
— Тебе видней. Я не могу принимать решения без эмоций.
Покойник редко прибегает к богохульствам. Он многоречиво поведал мне, что я — отъявленный лентяй, вероотступнический поставщик удобрений для грибов, решивший избежать даже тени мало-мальски полезного вклада в беседу.
— Проклятье, Старые Кости! Жизнь не должна быть настолько трудной.
«Если хочешь, избегай ответственности. Но не скули, если позже ты встретишься лицом к лицу с откормленными последствиями».
Изменения были внезапными. На мгновение я подумал, что пришел конец. Апокалипсис. Закат. Вознесение, внезапное, как кинжал в ночи.
Морли завопил. Плеймет заорал. Тинни застонала и рухнула. Пенни Ужас и Птица последовали ее примеру. Я на мгновение потерял сознание.
