Все на кухне замерли. Пенни съежилась под любопытствующими взглядами.
— Покойник думает, что Птица из палаты для сумасшедших в «Бледсо».
— Его честь не слышит голосов. Он слышит только ответы Птицы. Если Птица отвечает. По большей части он просто делает еще один глоток.
— Тогда как ты разговариваешь с его голосами?
— Птица передает мне, что они говорят. А они слышат, когда я отвечаю.
Дин успокаивающим жестом положил руку на плечо Пенни.
— С тобой все будет в порядке.
Я не понимал этой девочки. Два-три года тому назад она была настоящей мегерой, играя роль высшей жрицы чокнутого деревенского культа, прячась от религиозных врагов. Но она всегда была патологически застенчивой рядом со мной. Что, как сказала Кайра, было полностью виной Тинни.
— Ты разговаривала с ними? — спросил я.
— Конечно.
Я высморкался.
— Как это работает?
— Птица просто позволяет голосу овладеть им. Потом я говорю с привидением. Это длится недолго. Птица позволяет им говорить только для того, чтобы люди знали: он не врет.
Я заставил себя сохранять спокойствие. Мне нельзя было нажимать. Пенни сбила бы с ног Плеймета в попытке сбежать, если бы я спровоцировал ее панику.
— Мне бы очень хотелось такое услышать.
Пенни не вызвалась это устроить, и я спросил:
— А кому принадлежат голоса?
— Мертвецам. Людям, которых убили. По большей части ужасным людям.
Я когда-то состоял в связи с женщиной, которую убили, когда я был еще ребенком. Уже будучи взрослым, я познакомился с ее духом. Поэтому мне было нетрудно уложить в голове рассказ Пенни.
— Расскажи.
— Рассказать что? Те, с которыми я говорила, судя по всему, получили то, на что напрашивались. Вот что сводит Птицу с ума. У него есть ноющие призраки, которые сами заслужили свою участь, а они настаивают, чтобы он что-нибудь для них сделал.
— Понятно.
Птице не просто приходилось иметь дело с призраками; его жутики принадлежали к избранной команде, которая думала, что они особенные, не такие, как остальные, что с ними всегда должны обращаться по-особенному, главным образом потому, что они выжили при рождении.
В Танфере такие пиявки имели тенденцию очень быстро плохо кончать, хотя их выживаемость после войны улучшилась.
Когда-то, давным-давно, государство швыряло таких паразитов в плавильный котел Кантарда. И они могли рассчитывать, что их убьют.
Война была свирепой безжалостной уравниловкой. Откупиться от нее было нельзя — хотя умный человек мог добиться менее рискованного назначения. Принцы и нищие, все ныряли в этот смертельный пруд. Старики с ностальгией вспоминали о тех днях, когда война очистила улицы от громогласных, плохо выбритых, порой опасных молодых людей.
— Мистер Гаррет?
— Прости. На меня, старика, накатили воспоминания. Ты привыкла к Старым Костям. Может он починить мозги Птицы так, чтобы тот больше не слышал мертвых людей?
— Не думаю, что Птица этого захочет. Он ненавидит голоса. Но если они не будут ему докучать и он не будет пить, он не сможет рисовать.
Потом Пенни спросила:
— Как долго, по-вашему, его честь будет спать?
— Я так и не выработал формулу. Тебе лучше спросить Синдж.
— А чем мне заниматься, пока он не проснулся?
— А чем бы ты занималась, если бы не работала здесь?
— Всякой всячиной. Не знаю. Дин и Синдж говорят, что я не должна уходить. Те плохие люди могут захотеть схватить кого-нибудь из этого дома.
— Дин — мудрый человек. Почему бы тебе не помочь ему? Последние несколько дней были для него очень трудными. И ты можешь помогать Синдж, если ей понадобится помощь. Прямо сейчас я и сам собираюсь пойти и поприставать к ней.
Когда я свалил, свалили все остальные. Пенни осталась с Дином. Я не увидел в них никакого энтузиазма.
Синдж писала что-то пером со стальным наконечником производства Объединенной.
— Любимица Покойника утверждает, что разговаривает с духами, которые преследуют пьяницу-художника.
— Возьми художника с собой, когда в следующий раз отправишься танцевать с мертвецами. Сделай так, чтобы они обратились против своей госпожи.
— Я обговорю это со Старыми Костями, когда тот проснется. У меня есть к тебе кое-какие вопросы.
— Сперва высморкайся. Твое сопение отвратительно.
Я позаботился об этом и, кроме того, выкашлял немного дряни.
— Кто-нибудь выследил, откуда на том складе взялись гигантские бутыли и стеклянные чаны?
— Насколько я знаю, нет. Директор и Стража не держат меня в курсе событий. Я не подумала спросить об этом у генерала, когда он был тут в прошлый раз. Кстати, о генерале — он опаздывает. А никто, кроме него, не говорит мне ничего полезного. В том числе твоя новая партнерша по борьбе.
— Ты делаешь скоропалительные выводы. Что выудил Старые Кости из злодеев, которых одолжил нам Блок?
— Официально он не сказал. Неофициально — то, что я и ожидала. Ничего, чего бы мы уже не знали. Они торчали на улице, ожидая, кто же их наймет.
— Кто-нибудь из них выяснил что-нибудь полезное?
— Пока нет. Можно было ожидать, что похитителей трупов наконец-то найдут, ан нет. Тебе скучно? Я здесь не для того, чтобы тебя развлекать. Меня ждет работа.
— Ерунда.
Я подозревал, что она раздражается оттого, что тело ее недовольно — ведь во время течки она ни с кем успешно не спарилась.
— У меня есть еще один вопрос. Самый важный. Но я не могу его вспомнить. Подожди! Вот он. Старые Кости заставил меня на днях гоняться за Релвеем, чтобы рассказать ему о людях, наблюдающих за нашим домом. Релвей потрудился сообщить нам, кто они такие?
— Официально — нет.
— А неофициально?
— Генерала Блока проинформировали, что люди эти принадлежали к личной охране королевской семьи. К Дворцовой Охране. Он не очень-то поверил, полагая, что на самом деле они из частной полиции с Холма.
Любой из этих вариантов мог лишить покоя. Я не хотел привлекать внимания ни дворца, ни Холма.
— Плохо.
— Но, может быть, это доказательство того, что могущественные люди серьезно относятся к сложившейся ситуации.
Я начал было что-то говорить.
— Если все, что ты можешь делать, — это болтать, отведи женщин обратно наверх или напугай Пенни. А я занята.
— Эх, ты стала такой скучной.
— Это твоя вина. Вон!
70
Я был тем, кто смеется последним.
