Эта сторона характера Белинды уже давно не давала о себе знать.
— Как так случилось, что ты появилась одновременно с генералом? И прежде чем ты станешь таким же крепким орешком, как в прежние времена, должен сказать: у нас есть кое-какие продвижки.
Я пересказал ей то, что поведали Плоскомордый и Джон Салвейшен.
Сам Салвейшен не двигался и не произносил ни слова, надеясь, что его не заметят.
— Поговаривают, что Теневая Пращница не владеет всей той недвижимостью, хотя на всех документах значится ее имя, — сказал я.
— Умно — искать поставщиков костюмов, — заплетающимся языком проговорила Белинда.
Она недолго продержится на ногах.
— Я закидываю и другие удочки. И у меня есть возможность опознать людей, чьи портреты мы составили.
Белинда выказала пьяное, кровожадное возбуждение. Блок был не таким противным, но таким же взволнованным.
— Есть проблемка, — сказал я. — Плохие парни — это люди, которых следовало бы вывести из игры еще много лет назад.
Я объяснил, что рассказали мне Плеймет и Барат Алгарда.
— Парень оставил себе прежнее имя, — задумался Блок. — Хм-м? Мы имеем дело с призраками, как во Всемирном? Или с отцом-сыном-внуком? Или с немертвым? У тебя есть теория, Гаррет?
— Мы до сих пор не видели ни одного из них при свете дня.
— Вампиры?
Еще неделю назад это показалось бы глупым. Но не теперь.
— Тела, которые они заново строят, могут быть телами их жертв.
— Проблема, — заявил Блок. — У нас есть сорок или пятьдесят зомби, но нет пропавших людей. Мы одолели девятнадцать, но это говорит о том, что осталось еще тридцать. В городе наверняка нет такого количества погибших подходящего возраста.
Белинда уже сильно продвинулась к нечленораздельному состоянию, но, спотыкаясь на звуках и путаясь в слогах, ухитрилась сказать:
— Роджер продолжает скулить насчет того, как плохо идет его бизнес. Его посетители не хотят быть забальзамированными. Они просто хотят проехаться в крематорий.
Бедный Кэп Роджер.
Как похититель трупов сможет остаться при делах, если всех мертвых кремируют?
— А что там в поселке беженцев? Они вряд ли были честными с краснофуражечниками, потому что думают, что вы их преследуете.
— Мы бы знали, — сказал Блок. — Дил бы знал. Его интеллект улучшился с тех пор, как ты имел с ним дело.
Он вздохнул.
И уставился долгим печальным взглядом в свою кружку. Я не мог поверить, что Блок все еще сохранил внятность речи.
Белинда начала разговаривать сама с собой. Возможно, она не понимала ни слова из того, что говорила.
— Гаррет, наша проблема заключается в том, что мы тонем в информации. У нас так много информации, что мы не можем отобрать важные детали.
— Что?
— В последнее время порой выясняется: все, что нам нужно знать, чтобы предотвратить преступление или раскрыть его, — это система, но информация просто не попадает к нужным людям.
— Э-э?
Я надеялся, что он излагает свои оправдания, а не пытается выудить мои предложения.
У Синдж имелись предложения.
Мы сидели в ошеломлении, пока она предлагала аналитическую иерархию, которая сортировала бы рапорты по прибытии, оценивала бы их, а потом передавала людям, чья работа состояла бы в том, чтобы определить взаимосвязь полученной информации или степень заключающейся в ней угрозы. Эти люди передавали бы информацию другим, которые приступали бы к активным действиям. Процесс зависел бы от личной ответственности, потому что иерархия строилась подобным образом, что перекладывать вину с одного на другого было бы трудно. Наказания за неудачу из-за мелочности или равнодушия должны были быть суровыми.
Блока охватил благоговейный трепет.
— Потрясающе! Вы интеллектуальный гений чистейшей воды, мисс Пулар! В вашем плане я вижу только один недостаток.
— Сэр?
— Человеческая натура. Даже если неотъемлемой частью плана станут наказания, не каждый будет прилагать все усилия, чтобы добиться общей цели.
Синдж поникла.
— О, люди. Правильно.
— И все равно это самая лучшая идея из всех, какие я когда-либо слышал. Определенно на ней и следует базироваться. Мы назовем в твою честь камеру предварительного заключения.
Последние слова он с ухмылкой сказал уже в спину Синдж. Она встала и направилась к прихожей.
— Э-э… Я ее обидел?
79
Чувства Синдж не были задеты. Она просто услышала стук в дверь, который не уловил больше никто из нас. Через минуту она вернулась с Колдой, отравителем.
Проклятье! Теперь и я его так называю.
Компания заставляла Колду нервничать. Он отказался сесть, когда Синдж предложила ему стул.
— Я могу остаться только на минутку. Я просто хотел занести лекарства. Вот в этом пузырьке зеленый порошок — это для мистера Дотса. Порошок поможет вымыть яд из его тела. Заставьте его принимать лекарство, пока оно не кончится, как бы хорошо, с его точки зрения, он себя ни чувствовал. А в этом пузырьке штука, похожая на толченый янтарь. Это для человека, больного раком. Очень дорогое, но очень эффективное лекарство. Оно добывается из экзотических тропических жуков. Давайте ему по щепотке с каждой едой. Не больше щепотки. Большее количество может его убить. После каждой щепотки его будет так тошнить, что он может попытаться отговорить вас давать ему это снадобье и дальше. Заставьте его выдержать до конца.
— Колда, спасибо, старик. Ты превзошел самого себя. Сколько я тебе должен?
— Это за мой счет, Гаррет. Но, полагаю, мы теперь квиты. В следующий раз я запишу все на твой счет.
— Выпьете что-нибудь? — спросила Синдж.
— Мне не положено, еще рановато.
— Вы уверены? Даже одно пиво?
— Ну… Одно пиво не повредит.
Синдж направилась на кухню.
Колда огляделся по сторонам и решил в конце концов сесть. Он подался ко мне.
— Есть еще кое-что.
— Здесь все друзья.
Колда пожал плечами.
— Когда я обходил торговцев в поисках средства для борьбы с опухолями, несколько химиков и аптекарей просили меня семена мяты Джейн. У меня нет этих семян. Во всяком случае, в больших количествах, на продажу. После того как меня спросили об этом несколько раз, я сам начал спрашивать: а зачем?
— М-м?
— Мята Джейн растет только в болотистых местах. На самом деле это не совсем мята, но ее растертые листья выпускают сок, который пахнет мятой. Сок нельзя глотать. Его используют как отраву для крыс. Семена трудно собрать, потому что их полагается собирать в точно выбранное время года.
