Романтические комедии не имели шансов на большой успех, но в течение короткого времени неплохо продавались. Они хорошо заполняли промежуток между большими драмами, привлекавшими постоянных зрителей.
«Королева фейри» заменит «Короля Кристину», как только Джон Салвейшен будет готов представить ее публике.
Я закрыл дверь и пошел в кабинет Синдж.
Вовремя.
Дин и Плеймет приносили чай и сандвичи.
Благодаря новому лекарству Плеймет выглядел лучше. Он улыбнулся без натянутости.
Я ел одной рукой, другой держа записки Джона Салвейшена. Прочитав, я передал их Синдж. Во время чтения та тоже хранила бесстрастное выражение лица.
— Есть что-то такое, о чем мне следует знать? — спросил Блок.
— По большей части просто множество разочарований. Плюс инструкции насчет пожеланий Салвейшена о том, что Синдж должна упомянуть в письме, которое он собирается отправить женщине так, чтобы та не поняла, от кого пришло письмо.
— Теперь он собирается ставить романтическую комедию?
Блок подозрительно посмотрел на меня. Он готов был надуться из-за моего вранья. Но я лишь муссировал правду.
— У меня есть предложение, — сказал я. — Проверьте вокруг вашего учреждения. Посмотрите, не покупает ли кто-нибудь множество костюмов.
— Мы уже проверяли. И собираемся разместить несколько патрульных в форме в соседнем районе.
— Тогда я испытываю облегчение. Наверное.
— Ты думал, что за всем этим стоим мы?
Нет. Но я и вправду хотел слегка отвлечься, а в заметках Джона Салвейшена упоминалось, что Стража нанимает костюмеров, чтобы шить форму для своих рядовых и сияющее обмундирование для командиров.
Я болтал.
Синдж демонстрировала ловкость рук. Несколько листов записок исчезли.
— Перестань быть неизменным обструкционистом и передай заметки генералу.
Она протянула бумаги мне, а я передал их Блоку.
— Генерал, — сказала Синдж, — пожалуйста, когда прочитаете, передайте Виндвокер.
Итак, записки двигались по кругу. И Блок проворчал:
— Вы это утаивали. Это выслеживание костюмов…
— Вас проинформировали, генерал, — заявила Синдж. — Ваша способность уяснять услышанное, возможно, была подмочена вашей решимостью истощить наши запасы крепких спиртных напитков.
Это замечание заставило меня захихикать. И оно вполне могло быть справедливым.
Я не мог припомнить, так ли все было.
— Итак, я слегка отстал от событий, — проворчал Блок.
Он встал и слегка размялся.
— Ничего, я нагоню.
Синдж сделала жест, и я повел генерала к двери.
— Как так получается, что вы всегда выходите в одиночку? — спросил я. — Вы должны спотыкаться о сопровождающих.
— Когда я выхожу один, я иду куда хочу, и вижу то, что хочу увидеть.
— Проклятье. Я не думал об этом с такой точки зрения. Что ж, идите, отшлепайте нескольких плохих парней.
Я закрыл дверь и поспешил обратно в кабинет Синдж.
— Морли. Ты улучил шанс?.. Хм. — Неудивительно, что некоторое время он не проронил ни слова.
Морли крепко спал.
— Хорошо, Синдж. Давай займемся делом. Страфа, мы попридержали пару вещей. Я бы хотел, чтобы ты сперва на них взглянула.
В записках, которые не увидел Блок, упоминались люди, заказавшие то, что могло быть частью полуночного шоу на дороге.
Женщина, называвшая себя Констанс Алгарда, приняла доставленные семь сотен ярдов грубой серой шерстяной ткани и десяток хорошо выдержанных бревен из брасера в двенадцать футов длиной. Брасер — это легкое тропическое дерево, которое ценится за то, что его легко обрабатывать.
Женщина помладше, называющая себя Кеванс Алгарда, заказала две пары высоких сексапильных сапог из черной кожи у сапожника, имеющего деловые связи с портным, специализирующимся на фетишах. Упомянутый сапожник считал, что та же самая женщина — постоянная клиентка ближайшего изготовителя париков. Сапожник приходил в поэтическое настроение, говоря о сложении женщины по фамилии Алгарда.
Человек, заявивший, что он — Барат Алгарда, заплатил в каждом случае за все добро. И ни в одном из случаев добро не доставлялось покупателям, они сами его забирали. Эти люди сами перевозили свои покупки.
Джон Салвейшен совершил чудеса, просто будучи Джоном Салвейшеном.
— Это невозможно, — сказала Страфа.
— Согласен.
— И я согласна, — сказала Синдж. — Вот почему я спрятала заметки. Как и попросил Гаррет.
— Эту часть ты должна взять на себя, — обратился я к Страфе. — И тебе нужно поспешить. Блок и Релвей будут из кожи вон лезть из-за такого. Это даст им фору перед хлопотунами из дворца и с Холма.
Только Плоскомордый уже обошел магазинчики, обслуживающие театры, раньше, чем их обошел Салвейшен.
— Я начну с Барата. Я не знаю, откуда он взял деньги, но если это он…
Страфа крутнулась, повернувшись к кухне и к лестнице, вместо того, чтобы повернуться к передней двери.
Я посмотрел на Синдж.
— Я не верю, что эти трое те, за кого себя выдают, — сказала она. — Ну, может, еще старая женщина… Нам нужно вести себя осторожно.
— Думаешь, Теневая Пращница подставит свою плоть и кровь?
— Большинство из монстров Холма подставили бы. Меня заботит, как бы нас не привлекли за соучастие.
— О.
Может, я выбрал совершенно неправильное время, чтобы связаться с Виндвокер.
— Плохо, что она — единственная, кто может отсюда выбраться, — сказала Синдж. — Кто-то должен забрать рисунки, чтобы показать сапожнику, изготовителю париков и продавцу фетишей.
Все страшнее и страшнее.
— Тебе следовало подумать об этом прежде, чем она ушла.
— Я поговорю с ней, когда она вернется.
87
Плеймет прислонился к дверному косяку.
— Дин говорит — жрать подано. Вы, люди — первые.
Мы с Синдж немедленно очутились на ногах и ринулись вон из кабинета.
Она сказала:
— Ты должен его разбудить!
Морли не отозвался на упоминание о еде, хотя в последнее время наверстывал упущенное.
— Я разбужу его, когда вернемся.
Мы оставили Плеймета расставлять складные столики.
Дин занялся реорганизацией. Кухонный стол был накрыт для посетителей, которые могли заглянуть, схватить тарелку и ложку с вилкой, обойти стол, беря еду из мисок и чаш, а потом ухватить уже налитую кружку пива или чашку чая и уйти.
