— Быстро ты, Адыгей, не ждал я.
— Неудобно говорить, Рус? Тогда сам…
— Нет, все в порядке. Говори, но покороче.
— Ага. Значит так. Вчера встретил знакомого «волка». Сюда много из прибрежных районов перебралось. Человек он правильный, представился местному «князю» — честь по чести. Выпили мы с ним, разговорились. Я и вопроса не успел задать, а он уже на меня вывалил: знаешь, мол, хоть что-то про «Закатный ветерок»? Я, конечно, ни дарка не ведаю. Он… короче, все «серьезные люди» землю роют, чтобы принести Гафуру головы наглецов. На него Следящие давят, словно масло хотят выжать. На всех навалились, с кем из «ночной братии» дела имеют. Так что это точно были «ветрянки»
[30]
. Как бы меня под это дело местным Следящим не сдали, — сказал вроде в шутку, но и с изрядной долей беспокойства.
— Не-е, Адыгей, ты уже после грабежа в город въехал. Записался как положено. Пойдет серьезный наезд — у тебя железное алиби.
— Так-то оно так, — согласился «волк», — но твоя вилла за городом, слышал?
— А какой дурак после дела сам в пасть Следящим полезет?
— Не скажи, хитрецы разные есть… но это я так, ворчу немного.
— Ты сейчас где?
— В своей комнатенке в трактире «Амфора Селены». В квартале гончаров.
— Молодец, Адыгей, богиня удачи на твоей стороне! Да, о Пухлом и маге своему коллеге намекал?
— Не пойму про удачу, Рус, но нет, не интересовался. Опасно с ним об этом. У служанок спрашивал — не видели.
— Значит так. В том квартале живет девица на выданье…
— Сирилгин.
— Умница, но не перебивай. Она наверняка там личность известная, потому что получает «попечение о выданье» и приданное за ней. Ты не поверишь, но оплачиваю её женихов — я. Сам не знал до вчерашнего утра. Действуй.
— Хм, — ухмыльнулся Адыгей, — а чего еще ты не знаешь, бывший «князь»? — подколка была в меру, не оскорбительной.
— Обзаведешься виллой с кучей слуг, женишься на княжне, тогда поймешь, «волк», — резко остудил его Рус. Следующей фразой «смягчился», — любовницей она моей была. Жена выгнала, но пожалела. Все, Адыгей, удачи!
— Удачи, Рус. Не переживай, разведу девицу. Один раз её развели…
— Это и выясни в первую очередь: из ревности она или по глупости.
— А есть разница? — удивился Адыгей.
— Для меня — есть. И для тебя тоже, я уверен.
— С чего это? — «волк» искренне недоумевал. Навела — отвечай. Вольно или нет — неважно.
— А с того, дорогой Адыгей, что у тебя есть Эльвирия и ты по жизни женщин не только не убивал, но и не насиловал. Я прав? — Рус серьезно посмотрел на «степного волка».
— Ну-у, — Адыгей смутился, но дальше ответил с вызовом, — никогда не считал доблестью насиловать, а тем более убивать баб.
— И я понял, — продолжил после короткого раздумья, — что ты, Каган, был умелым «князем», но не для «ночи» ты рожден. Правильно, что «обрубил».
— Ты тоже не «ночник» и не «степняк»…
— Я еще окончательно не решил, Рус, — ответил «волк» из чистого упрямства.
Бывший «ночной князь» в ответ многозначительно улыбнулся. На том и расстались.
«Странно, — подумал «пасынок Бога», — знания месхитопольского Кагана мне отлично помогают, я в них не путаюсь. Эмоции не тревожат. А та память, которую снимал после своей «божественности» усваивается гораздо хуже, а по идее все должно быть наоборот. Странно… ладно, потом разберусь», — Гелиния и рождение Бога пятен затмевали всё.
Глава 14
Андрей серьезно отнесся к утверждению Чика. Он и сам, пару раз заглядывая к Гелинии, замечал изменения в её поведении. Поселилась во дворце основателя и Первого Старейшины клана Стелющихся Камней и девчонку как подменили — буквально засветилась счастьем.
Когда точно это произошло, Андрей упустил. В первые же дни убедился в абсолютной безопасности района примыкающего к главным воротам. Побывал в её дворце и тоже ничего страшного не нашел. И всё, от изучения башни оторваться не смог.
Времени терять не стал и нацелился на главную, самую вкусную и опасную — Башню Советов Старейшин с «Оком всеведения». А всего их стояло двенадцать, разбросанных по большому городу, окруженному каменной стеной высотой локтей шестьдесят, с внешней стороны гладкой и скользкой, словно ледяной, но не сверкающей на солнце.
Пожалуй, необходимо описать этот сказочный город. В меру своих скромных сил постараться передать словами то, о чем рассказать невозможно. Это надо видеть.
Столица каганского клана Стелющихся Камней располагалась в центре обширной зеленой долины в середине Скалистых гор. Уже тогда, во времена основания города, тысяч двадцать-тридцать лет назад, на Валае (в мире, где эльфы разделились на светлых альганов и темных каганов) было неспокойно. Новоиспеченным каганским кланам, вышедшим из негостеприимного Леса, пришлось сражаться с дикими орками, древними гномами и кто бы мог подумать, с примитивными короткоживущими мотыльками — людьми. Один род каганов (сильно поредевший) добрел до ненаселенных гор. По легенде, им явился сам Аскарель и указал удобное место для основания нового города и лично назвал будущий клан «Стелющимися Камнями». Вождь и Старейшина горстки темных эльфов тогда принял имя Аскарон — «подобный Аскарелю». Незатейливо и «скромно». Каганы и отличались от своих бывших соплеменников не только внешностью, иным Богом, «вектором» Силы, но и стремлением к упрощению, что нисколько не снижало их высокого самомнения. Столицу назвали неброско — Кальварион, то есть «каменная чаша», а не «Тот Великий Город, подобный листку…» и далее так же высокопарно.
С высоты птичьего полета долина действительно напоминала идеально круглую чашу или жерло давно потухшего вулкана, что более вероятно. Глядя глазами тех же пернатых, можно было определить размеры городской стены — шесть миль в диаметре и тоже в форме идеального круга. От четырех городских врат, на все стороны света расходились ровные линии широких мощеных камнем дорог. Сколько лет тем плитам — неизвестно, но сохранились они прекрасно.
Сам город сверху смотрелся хаотичным рисунком из круглых домов — мини-башен. То тут, то там, без всякой системы, над ними возвышались непохожие друг на друга «минареты» от восьмидесяти до ста восьмидесяти локтей в высоту. Вообще-то все здания города, хоть и имели цилиндрическую основу, но обязательно разнились. Отличались высотой, шириной, крышей, формой окон, цветом, этажностью и многими иными деталями, а «небоскребы» так и вовсе представлялись отдельной «песней». И это будет небольшим преувеличением — в них чудилась застывшая музыка.
Башни различались не только высотой, но и формами. Ни одна не походила на простую колонну. Скорее напоминали причудливые «песочные часы» с одной или несколькими «перетяжками». Два «небоскреба» завершались «обратным расширением», пять штук сужались в один или три «пика» и в обязательном порядке на крыше каждой башни имелась плоская площадка с ограждением, в центре которой на кубическом постаменте стоял белый каменный шар. Окон не было ни в одной из «вышек» и все они были построены из черного камня — под «цвет» межзвездной Тьмы. Даже не сложены из блоков, а казались отлитыми из расплавленного антрацита, причем по воле сумасшедшего архитектора. Куда до него Церетели! И, тем не менее, впечатление они производили потрясающее. Поражали чужой, но в то же время невероятной, невозможной гармонией. Одно их существование не иначе, как чудом не назовешь. Не могли эти строения стоять и стоять воистину вечно, когда в них не замечалось ни одной структуры, поддерживающих крепость, долговечность, устойчивость.
