— Как я ему завидую! — кокетливо воскликнул Андрей, отметив, что на вопрос по существу она не ответила.
— Но-но! У тебя Грация есть и она тебя любит! — высокопарно ответила Гелиния и заливисто рассмеялась. — Ты был в моем бассейне? — спросила с восторженным придыханием. Совсем как ребенок, рассказывающий о первой поездке на единороге.
Гость отрицательно помотал головой.
— Идем купаться, — безапелляционно заявила она и потащила за собой Андрея.
— Нет! — вырвался он, представив, что она непременно разденется, — я не хочу.
— Не хочешь?! — удивилась Гелиния, — а что ты предлагаешь делать?
— Полетать, — ляпнул Текущий, лишь бы что предложить.
— Хм. Тоже неплохо. Побежали! — и устремилась к лифту — колодцу, который доставлял по желанию хоть в подвал, хоть на крышу, хоть на любой ярус, даря непередаваемые ощущения свободного полета. В другое время у Андрея глаза загорелись бы от возможности изучить любопытные узоры, но сейчас, догоняя веселую Гелинию, он просто злился.
С непривычки у него закружилась голова. Зато хозяйка смеялась от души, совершая в воздухе немыслимые кульбиты, запрыгивая на каждый из семи ярусов и спрыгивая обратно. Только во время этого долгого полета вверх-вниз маг-Текущий до конца осознал огромность абсолютно пустого знания, снаружи выглядевшего не таким уж и большим.
На крыше, отдышавшись, он предложил довольной Гелинии:
— А пойдем, погуляем по городу. Я тебе такие красоты и чудеса покажу! Грация обзавидуется.
— Да ну, — отмахнулась девушка, — что там делать? Неохота.
— Как неохота… — Андрей, почувствовав зацепку, сел. А до этого они лежали на кровле — желтом материале, напоминающем камень, но мягким, как газон перед домом. — Я покажу тебе мастерскую, где каганы делали такие украшения — опьянеешь! Кулоны, диадемы, перстни…
— Фу, у меня отдельная комната под эту красоту. Вот еще, ноги топтать.
— Верхом поедем!
Как только распахнулись городские врата, в Кальварион потянулись единороги. Сначала смотрели на людей с недоумением, а потом привыкли. Некоторые позволяли на себе ездить и постепенно привязались к новым хозяевам. «Показали» склады отменного зерна и только изредка уходили пастись в долину. Отдельных конюшен, как в остальной Гее, не было. Животные жили на первых этажах некоторых зданий, в частности во дворце.
— Да отстань, Андрейчик, никуда я не хочу! — в голосе скользнуло раздражение.
— А тебе не скучно? Сидеть в большом доме совершенно одной. Я бы со скуки сдох.
— С таким развлечениями-то? — не согласилась девушка, снова ставшая счастливой, — а скоро Грация должна прийти… точно! Летим вниз, встретим. Ой, она уже наверное меня ищет. Вот с тобой она скучает, потому что тебя «всегда нет дома», — последней фразой скопировала интонации супруги Андрея и пошла к «лифту».
— Гелиния, — говорил Андрей, когда они шли по второму ярусу по направлению к «гостевым комнатам», — вспомни, вы с Чиком составляли список дел…
— Да помню я! — отмахнулась она, — скучно это, я его Джабулу передала. — И продолжила, словно в оправдание, — о делах не было особого наказа, пергаменты с записями Русчик тоже не велел хранить. Вот он велел никогда не снимать «обтекатель», я и не снимаю! А он портит фигуру, заметил? — остановилась и показала на некрасиво выпирающий бугорок.
— Ценю, — скривился Текущий. Выдержки хватило до второй дневной четверти. А ведь думал о себе, как о хорошем актере, — значит, ты и записи Джабулу отдала?!
— Ну и что? Идем, Грация заждалась.
— Да откуда ты знаешь, может она еще не пришла!!! — заупрямился возмущенный Андрей.
— А я здесь, на нижних ярусах дом чувствую. В пурпурной гостиной она сидит, идем, — и потянула его за руку.
— Как чувствуешь… — оторопело прошептал маг и… поплелся за хозяйкой.
— Как-как. Как тело, как руку. Да откуда я знаю, отстань. Я и тебя почувствовала, потому и встала. Думаешь, охота было в такую рань? Я, между прочим, ночью с Русчиком говорила! — в это время она уже затягивала Андрея в комнату приятного пурпурного оттенка, с аналогичными оконными стеклами. Как и все остальные помещения — овальную.
— Так-так, — медленно произнесла Грация вместо приветствия. Встала и подбоченилась. — Значит, по ночам ты, подруга, со своим мужем спишь, а по утрам с моим? — её глаза недобро сверкнули.
Вместо ответа Гелиния зашлась в веселом хохоте, прерывисто выдавливая:
— Зачем. Он. Мне. Нужен. Мы с тобой. Обсуждали. Не раз…
Как ни странно, супруга Андрея недолго лелеяла в себе ревность. Не выдержала и засмеялась сама.
«О-ба! — вновь заволновался муж, хорошо изучивший свою жену, — да она бы… нет, глаза выцарапывать вряд ли бросилась бы, как-никак княжна… вот обижалась бы долго… все-таки это дворец, чтоб его дарки порвали!».
— А ты показывала моему тронный зал? — спросила Грация, отсмеявшись. Вытащила платочек из красивого поясного кошеля, аккуратно промокнула слезы и протянула его подруге, на которой и пояса-то не было, не то что «сумочки».
— Ой, забыла. А ты не видел его, Андрей? — наконец-то обе обратили внимание на злого месхитинца. До этого говорили, будто его рядом не было.
— Видел, — выдавил он сквозь зубы.
— Да разве это «видел»! — не согласилась Грация, — забежал на два мгновения и вышел. Веди, подруга! — торжественно произнесла и взяла благоверного под руку, не спрашивая его согласия.
Гелиния о чем-то задумалась, на лице мелькнула тенью сомнения, но все же кивнула:
— Вам, моим друзьям, можно. В сердце веду! — сказала не менее торжественно и вся словно просветлела.
Супруги шли в двух шагах позади хозяйки, которая ступала важно, как царица, не оборачиваясь. Вела недостойных подданных к священному алтарю. И все время шествия: по нескольким лестничным пролетам, по переходам над внутренней полостью, где внизу зеленела трава, Андрей внимательно слушал тихий шепот жены.
— Дура я, дура! — начала с непривычного самобичевания. Раздраженный супруг хотел было язвительно подтвердить эту здравую мысль, но был остановлен прижатой к его губам ладонью Грации и отчаянным шепотом. — После отругаешь, а пока слушай и не перебивай! — в её взоре плескалось столько решимости, что Андрей послушался. И не пожалел.
Грация получила неплохое образование. Не по своей воле, конечно, а как рабыня-«подружка» хозяйской дочери. Вместе учились, вместе шалили… правда, доставалось одной Грации, но речь не об этом. Характер она имела легкий, даже легкомысленный и в то же время решительный. А после освобождения у неё открылась тяга к недоступным в ранней юности нарядам и украшениям.
Первые дни в Кальварионе она таскала Андрея по домам, ища красивейшие каганские шмотки и драгоценности. На этой почве они и разругались. Жена с горя направилась к Гелинии. Шла наобум, думая, что и она, маг-Хранящий, как и её благоверный рыщет по городу, разгадывая непонятные «узоры». Какого же было её удивление и радость, что нашла, наконец, «родственную душу»! Сомнения в естественности такого преображения задвинула подальше и стала бывать у подруги каждый день. Себя тешила и по-глупому доводила мужа, который, «баран бесчувственный», всё не злился. Каждый вечер шла ночевать домой в надежде, что «вот-вот он поймет»… да и, чего греха таить, раззадоривала её Гелиния своими откровенными разговорами об интимных подробностях их с «Русчиком» жизни.
