— Почему обман? — удивился губернатор, с виду совершенно искренне. — Забирай свои деньги, пожалуйста, если сможешь! Я, губернатор Харькова, выделил тебе оговоренную сумму из местных средств. А именно — из средств отделения банка «Равновесие». Банк должен тебе деньги, а не я! Какие могут быть претензии к губернатору? Ты понимаешь, ведьмак?
— То есть вы отказываетесь платить? — напрямую спросил Геральт.
— Я? Да ни в жизнь! Если кто и отказывается, так это техник Римас, владелец Тамовского отделения банка.
— Я банкрот, — устало уточнил Римас, растерявший всю свою важность перед лицом более могущественных, чем сам, персон. — Я бы заплатил, если б было чем.
Геральт взглянул на Халькдаффа. С надеждой. Но тот лишь беспомощно мигнул: мол, ничего не могу сделать! Я всего лишь магистр с Выставки… Пока трансформер был жив и угрожал не только Харькову, но и окрестным районам — я мог давить на губернатора, а теперь…
— Господин губернатор! — чеканя каждое слово промолвил Геральт. — Отказав в гонораре ведьмаку, в виде исключения выполнившему работу без предоплаты, вы навлекаете на себя большие неприятности.
Губернатор широко улыбнулся.
— Ба! Да мне, кажется, угрожают! И кто? Ведьмак-калека? С ума сойти.
Халькдафф спрятал взгляд за поднесенной ко лбу ладонью. Зато эльф со знакомым лицом повернулся в сторону губернатора:
— Хорошо подумай, прежде чем так поступать, — сказал он отстраненно и снова умолк.
— Господин Техник! — Губернатор враз исполнился вежливости и даже чуть склонил голову. — Я справлюсь с этой проблемой своими силами. Ручаюсь.
В этот момент Геральт сообразил, кто сидит во главе стола.
Техник Большого Киева. Живой, не имеющий формальной власти, но имеющий огромное влияние в самых высших кругах. Главный Техник гигантского города-мегаполиса.
— Ты сказал, — равнодушно заметил Техник.
Геральт повернулся, чтобы уходить — зачем же еще? Семен и Сход Развалыч, так и не осмелившиеся отойти от дверей, невольно шевельнулись. Но тут из приемной донесся неясный шум, низкие орочьи голоса, а затем дверь снова распахнулась. На пороге возник один из охранников Даркина, держа за шиворот снова ее — злосчастную девчонку из котельной, на этот раз отмытую, причесанную и одетую в чистое, а не в засаленный полукомбез.
Геральт замер, встретившись с нею взглядом. И девчонка под этим взглядом обмякла, как тряпичная кукла, перестала упираться. Охранник легко вытащил ее на центр и пробасил, обращаясь к главе клана:
— Босс! Вот она.
— Можешь идти, Толян, — отослал его Даркин.
Охранник с достоинством удалился, плотно затворив за собой дверь.
Даркин кашлянул, покосился на присутствующих высокопоставленных гостей и обратился к Геральту:
— Ведьмак! Я не знаю, кто и сколько тебе должен за смерть оборотня. Но я знаю одно: ты пострадал из-за этой девки, а она вроде как с моего завода. Она твоя, ведьмак. Можешь ее убить, можешь отпустить, можешь забрать с собой, твое дело. Я сказал.
Воцарилась странная тишина — именно странная.
Семен мучительно ждал реакции Геральта — почему-то он был уверен, что ведьмак девчонку отпустит. Иначе все его действия за последние дни теряли смысл, тот высший смысл, который вопреки всему существует в жизни, существует наряду с такими неудобными и неблагодарными понятиями, как честь, как долг, как доброта и справедливость…
— Моя, говоришь? — переспросил Геральт, оценивающе глядя на девчонку. — Очень кстати.
Семен ждал. Затаив дыхание.
— Господин Техник, — обратился Геральт к эльфу во главе стола. — Я прошу санкции на обращение этой девушки в рабство на том основании, что по ее вине я лишился руки, правой руки. Мне трудно теперь обходить себя и почти невозможно зарабатывать на хлеб… пока. Я нуждаюсь в ее руках и нуждаюсь в праве приказывать ей.
— Да будет так, — без колебаний согласился Техник.
Девчонка смертельно побледнела, став такой же полупрозрачной, как последние пару дней Геральт.
Недвижимый Семен переваривал услышанное.
Рабство. Исключительное в Большом Киеве состояние некоторых живых. Собственно, теперь эта девчонка становится собственностью Геральта. Как вещь. Ведьмак действительно может ее убить, может заставить делать что угодно, и ни единая душа на всем белом свете не вправе упрекнуть его.
Потому что в рабство просто так не попадают.
Мимолетная суета в кабинете ускользала от внимания Семена. Секретарь с папиллятором, снимающий с девчонки отпечатки пальцев; хмурый орк с паяльником-клеймителем, выспрашивающий у Геральта внешний вид его личного знака; вопль девчонки, когда горячее железо навсегда ставит отметину на ее щеку…
Семен ожидал от ведьмака совсем не этого.
Запомнил только, что, покидая кабинет, Геральт пристально поглядел в глаза губернатору. И во взгляде этом читался приговор.
К джипу они спустились в полном молчании. Девчонка с пунцовым ожогом на щеке, злой Геральт, ничего не понимающий Семен и все понимающий Сход Развалыч. Семен не знал, что говорить Геральту и нужно ли ему что-либо говорить. Орк был совершенно, совершенно растерян.
Рядом с серебристой «Хортицей» успел припарковаться пошарпанный внедорожник «Случь». Завидев его, Геральт запнулся и остановился, не дойдя до стоянки десяток-другой шагов.
Встали и остальные.
А из внедорожника неторопливо выбрались двое. Оба были крепкими, худощавыми и производили впечатление очень сильных живых. Кроме того, оба были абсолютно лысыми и обритую голову каждого украшала затейливая татуировка.
— Здравствуй, Геральт, — поздоровался один.
В его голосе не читалось ничего: ни приязни, ни угрозы.
— Здравствуй, Койон…
Второй просто коротко кивнул.
— Как твои дела, Геральт?
— Плохо, Койон. Денег я, как и опасался, не получил. Чек был выписан на банк, принадлежащий технику Римасу. Вчера банк успешно лопнули.
— Это действительно плохо, Геральт.
— Я знаю, Койон.
— Кто это с тобой? — поинтересовался второй незнакомец.
— Это — живые, которые зачем-то помогали мне. А это — моя рабыня.
Взгляды лысых коллег Геральта скользнули по свежему ожогу на щеке несчастной девчонки.
— Старый кобольд, — промолвил тот, которого Геральт называл Койоном. — Здравствуй, старый кобольд.
— Здравствуй, ведьмак, — поздоровался Сход Развалыч.
Койон пару секунд глядел на него, потом перевел взгляд на Геральта.
— Поедешь с нами. В дороге и поговорим. Ты уже отрезал своей рабыне язык?
— Нет еще, — нехотя ответил Геральт.
